Татьяна Веденская - Впервые в жизни, или Стереотипы взрослой женщины
Через несколько дней, когда волнение от встречи уже пошло на убыль, Анна позвонила Олегу Зарубину. Было время обеда, и он чуть было не отказался встречаться – были планы на вечер.
– Олежек, я раньше не могла позвонить, извини, – пробормотала Анна. Конечно, она не могла раньше. Матгемейн еще был дома. Анна мечтала о том, чтобы покончить со всем этим как можно быстрее и чтобы Матюша никогда ни о чем не узнал.
– Может быть, перенесем? – предложил Олег. – Я завтра свободен.
– Ты знаешь, я бы все же хотела встретиться сегодня, – пробормотала Анна. – Завтра мне детей не с кем будет оставить.
– А свекровь как же? – удивился Олег. Анна покосилась на проходящую мимо Полину Дмитриевну.
– Она завтра уезжает, – прошептала Анна, когда та скрылась в ванной комнате с кипой грязного белья. Первое время она часто возмущалась, что вот, мол, приходится стирать за черт знает кем. И что она не подряжалась обстирывать и кормить всяких ирландцев. Что именно баба Ниндзя имела против ирландцев в целом, было неясно. Но… возмущалась.
– Ладно, давай сегодня вечером. Только у меня не будет много времени, – с неохотой согласился Зарубин. Анна с облегчением выдохнула и отключилась. Свекровь вышла из ванной и внимательно посмотрела на Анну, а затем почему-то начала говорить о том, что за последний месяц Мотя, так она теперь сокращенно называла своего названого зятя… Так вот, Мотя за последний месяц заработал достаточно, чтобы их всех прокормить, оплатить счета и даже купить близнецам новую школьную форму. Старую они тут давеча порвали, лазали через школьный забор на спор с секундомером. Победил Сашка, форму изорвали оба.
– Представляешь, он нас всех водил на Восьмое марта в ресторан. Мальчики нарисовали открытки, а нам с Машей он подарил по цепочке, – пробормотала она себе под нос, заставив Анну глубоко задуматься, не является ли эта тирада своего рода закодированным сообщением. Если да, то Анна предпочла бы незакодированное. Что именно баба Ниндзя пытается ей сказать? Что Матгемейн умеет делать подарки? На пальце Анны красовалось кольцо, которое Матгемейн подарил ей на Восьмое марта – прислал с доставкой прямо в гостиничный номер в Самаре.
– Я так рада, что он вас туда сводил! – пожала плечами Анна, собирая сумку.
– Он вообще молодец.
– Это да, – кивнула Анна.
– Среди ирландцев все же встречаются приличные люди, – бросила наконец она. – Ты уж будь осторожнее, – и тут до Анны дошло. Полина Дмитриевна смекнула, с кем Анна идет на встречу. И теперь, получается, боится, что та вдруг по каким-то неведомым причинам передумает и решит встречаться с Олегом Зарубиным.
– Я его очень люблю, – заверила ее Анна, но Полина Дмитриевна продолжала смотреть с подозрением. Невестка решила, что не станет краситься – не стоит еще больше нервировать свекровь. Все, чего хотела Анна – это покончить с Олегом Зарубиным раз и навсегда. На их обычном месте в парке на «Речном вокзале» в пять часов. Анна вышла заранее, чтобы зайти в банк – она еще накануне позвонила им и предупредила, что снимает весь остаток со своего счета – все двадцать пять тысяч долларов, что ей удалось скопить за последний год. В особенности за последние полгода работы на кинематограф. Министерство культуры было особенно щедро, но повторять этот эксперимент Анна бы не стала. Она решила больше никогда не уезжать из дома дольше чем на несколько часов.
Парк был пустынен, весна еще не пришла сюда, хотя уже отчетливо чувствовалась в воздухе, в дуновении теплого южного ветра. Анна прошлась по знакомой аллее. Сколько раз она была тут за последние годы – не счесть. Стабильно раз в месяц, и за все это время у нее выработалось стойкое отвращение к этому месту. Все, что она тут делала – это расставалась с деньгами. Бесконечная суета, попытки выжить, выжать из себя все, что возможно, и еще немного больше. Анна попыталась представить себе, как ее жизнь будет выглядеть теперь, когда она подвела красную линию под всей этой беготней и погоней за деньгами. Теперь, когда Матгемейн получил вид на жительство, когда его контракт со студией приносит больше, чем Анна могла мечтать, как они будут жить?
Будут проводить выходные вместе, выезжать в какие-нибудь парки, будут покупать детям новую одежду? Может быть, даже поедут в отпуск. Анна никогда в жизни не ездила в отпуск, она и слова-то этого никогда не употребляла, его не было в ее лексиконе. Какой отпуск может быть у белки в колесе? Пятничные посиделки с подругами, большая часть из которых была также и Анниными клиентками – вот что было отпуском, каждую неделю на три часа. Телефон завибрировал в кармане джинсов. Она достала его – звонил Зарубин.
– Ты где? – спросила Анна.
– Я жду тебя в здании вокзала. Ты знаешь, что у нас тут открыли новый ресторан?
– Ой, Олежек, мне не до ресторанов.
– Ты приходи, ладно? – пробормотал в ответ Зарубин. – Я уже все заказал.
Анна вздохнула и направилась в сторону реки. Все это было не совсем хорошо. Она не должна тут ужинать с чужим мужчиной, особенно учитывая тот факт, что в свое время Зарубин ухаживал за ней. Ну да ничего – еще одна встреча, и все. Анна открыла тяжелые двери вокзала. Высокие потолки, пустое пространство, внутреннее помещение вокзала было выложено мрамором. Каждый шаг гулко отскакивал от пола, звук достигал потолка, стен и возвращался обратно. Анна пожалела, что надела каблуки. Вокзал был практически пуст.
– Анна, мы здесь! – раздался голос Олега откуда-то сбоку. – Иди к нам!
Она не сразу поняла это «к нам», решила, что Олег просто ужинает тут с кем-то из своих коллег. В конце концов, он же тут работал неподалеку. Анна обернулась и увидела, что рядом с Олегом Зарубиным сидит ее муж, Матгемейн Макконели. Сидит как ни в чем не бывало и еще держит в руках высокий бокал с пивом.
– Что… что ты тут делаешь? – вытаращилась она, испытывая странную слабость в ногах и головокружение. Все эти месяцы, все эти усилия – неужели же это все пошло прахом? Что, Зарубин позвонил домой, когда ее не было? Ведь она просила этого не делать, она умоляла немного подождать, обещала вернуть все и сразу. Он не мог ей не верить, она ведь никогда, ни разу не подвела.
– Hello, Энни! – улыбнулся Матгемейн.
– Что ты будешь? – спросил Зарубин так, словно именно это они и планировали – весело поужинать втроем.
– Что он тут делает? – прошипела Анна, стреляя молниями в Зарубина.
– Он тут пьет пиво. Слушай, отличный у тебя муж – этот твой ирландец. Ты будешь салат? Слушай, они тут такой морской салат делают – пальчики оближешь. С мидиями. – Зарубин нес какую-то околесицу. Матгемейн пил пиво. Анна находилась в ступоре. Она плюхнулась на стул и в немом изумлении обозревала эту невероятную картину. Даже вспомнила, как Олеська рассказывала о своей фантазии, той, где все вокруг было эфемерным, придуманным самой в качестве своеобразной подсознательной реакции. Может быть, Анна тоже бредит? Заработалась? Перегрелась? Переохладилась? Ну не могут они сидеть тут вместе – ее муж и Олег Зарубин. Это же невозможно!
