Тесса Дэр - Исцеление любовью
– И даже если мы уговорим их, – вмешался Дункан, – не знаю, успею ли я за неделю научить их прислуживать герцогу. Вдобавок еще ливреи и другая форма… Нет, эта затея безнадежна.
– Она просто не может быть безнадежной! – возмутилась Иззи.
Абигейл улыбнулась.
– Вы правы, Иззи. Разве Крессида и Ульрик сдались бы, очутившись на нашем месте? Конечно, нет! И мы как-нибудь справимся. Вне всяких сомнений.
После этих слов все четверо умолкли.
Их охватили сомнения.
Но сомневаться им было некогда. Особенно теперь, когда предстояло так много дел.
Следующие несколько дней обитатели замка Гостли трудились не покладая рук. Усерднее всех работал Рэнсом.
Спустя пару дней Иззи, вошедшая в зал, увидела, как он пишет на чистом листе одну строчку, другую, третью. После десяти повторов он поднял лист и посмотрел его на просвет, словно желая удостовериться, что строчки прямые.
Явно оставшись недовольным, Рэнсом чертыхнулся, скомкал бумагу и швырнул в камин.
Затаив дыхание, Иззи дождалась, когда улика исчезнет в огне. И лишь после того, как Рэнсом положил перед собой чистый лист, Иззи набралась смелости и подошла поближе.
– Я занят, Гуднайт.
Ее шаги он прекрасно узнавал на слух.
– Это не займет много времени, – заверила она.
– Значит, может подождать. Смети пока паутину где-нибудь в углу или почисти зеркало. Наверняка в доме осталось еще немало работы.
– Внимания требует еще одна задача. Вот эта. – Она поставила поднос на приставной столик рядом с ним. – Тебе надо поесть.
Он пропустил ее слова мимо ушей.
Иззи нарезала грушу ломтиками и протянула ему один.
– От еды твои глаза лучше видят. А зрение тебе сейчас понадобится, потому что я хочу показать тебе нечто важное.
– Хорошо. – Он поймал ее за запястье, зубами вынул из ее пальцев грушу и съел. – Все.
Она протянула ему еще ломтик.
– Еще.
Он съел и этот. Так, ломтик за ломтиком, груша была съедена. В завершение Рэнсом лизнул ладонь Иззи и втянул губами сок с каждого пальца по очереди. Его ловкий язык обвел каждый сустав и коснулся чувствительных впадинок между пальцами.
– Вот так, – заключил Рэнсом. – Что это за важная вещь, которую ты хочешь мне показать?
Ошеломленная взрывом ощущений, Иззи не сразу вспомнила, о чем речь. Для этого ей пришлось потрясти головой.
Ах, да!
– Твоя новая спальня.
Его губы растянулись в озорной полуулыбке.
– Прекрасно.
Иззи повела его вверх по лестнице, а затем по коридору, чувствуя себя цыпленком, ведущим лису прямо к ее логову.
– Вот она, – волнуясь, объявила Иззи. – Спальня герцога. Мы избавились от летучих мышей, повесили ставни, прочистили дымоход. Полог над кроватью и драпировки новые. И шторы тоже.
Рэнсом вышел на середину комнаты и задумчиво кивнул.
– Мне нравится все, что ты сделала с замком.
Она негромко рассмеялась.
– Тебе вовсе незачем расточать комплименты. Я не для этого старалась. Просто хотела, чтобы ты успел изучить эту комнату, прежде чем… прежде чем прибудут новые слуги.
– Я не расточаю комплименты, а слышу разницу. – Он сделал еще один осторожный шаг вперед. – Вся комната звучит гораздо мягче. Эхо приглушено, почти не осталось острых углов. Здесь уютно.
Иззи улыбнулась, и нервозность вдруг покинула ее. Ему и вправду было незачем хвалить ее за работу, но его похвала много значила для нее.
– А кровать? – спросил Рэнсом.
– Она… все на том же месте. Там же, где раньше.
– Покажи мне.
Она взяла его за протянутую руку и подвела к огромной кровати с четырьмя столбиками.
– Вот. Матрас, конечно, новый. А основание мы укрепили и сделали новый настил.
Он попробовал матрас ладонью и одобрительно хмыкнул.
А потом обхватил Иззи обеими руками и повалился вместе с ней на постель. Иззи невольно вскрикнула.
– Что ты делаешь?
– Провожу испытания. – Герцог обвил ногами ее ноги и перекатился вместе с ней по всей длине кровати. Наконец остановившись в центре, он объявил: – Я был прав. Здесь хватит места и для герцога, и для шести женщин.
– Если тебе нужны шестеро, меня среди них не будет. – Она попыталась высвободиться и сесть.
Он удержал ее.
– А если я хочу только тебя? Но шесть раз.
– Шесть раз за одну ночь? Это невозможно.
– Звучит как брошенный мне вызов. – Он положил ладонь на ее грудь. – Я принимаю его.
– Рэнсом… – Ее возглас закончился томным вздохом: он лизнул ее грудь над кружевной отделкой лифа. – Рэнсом, нельзя. Сейчас нельзя. Предстоит сделать еще слишком много.
– Ты и так уже много сделала, – прервал он, ладонью раздвинул ее ноги и просунул руку между ними. – Слишком много, Иззи. И эта комната тому свидетельство. А теперь просто расслабься. Разреши мне сделать хоть что-то взамен.
Ее тревожило, что он, видимо, не мог принимать даже незначительные знаки внимания – такие, как заботливо нарезанная груша, – не думая о том, что должен хоть как-нибудь отплатить за них. Если не деньгами, то предоставленным удовольствием.
Конечно, ничего против получения удовольствий Иззи не имела. В последние дни она почти не спала. А теперь мягкий пружинный матрас так манил, а прикосновение его твердого жаждущего тела казалось таким естественным. Иззи ужасно недоставало его.
И все-таки…
От поцелуя в ухо она вздохнула и улыбнулась.
– Почему нельзя просто действовать заодно?
Он просунул руку под ее юбку.
– И какая в этом радость?
«Радость».
Выбранное им слово удивило ее.
Он мог высказаться иначе: «И что в этом интересного?» Или «какой от этого толк?»
Но ни «интерес», ни «толк» не пришли ему в голову. Он заговорил о радости. Неужели именно радость он ощущает рядом с ней?
Иззи надеялась на это. И не могла отрицать своих ожиданий. Ей хотелось, чтобы здесь Рэнсом чувствовал себя как дома. Здесь, в замке, и рядом с ней.
Если они переживут скорый… визит, больше похожий на ревизию, Рэнсому больше не понадобится прятаться в замке Гостли и страдать в одиночестве.
Но захочет ли он остаться здесь?
Иззи коснулась его лица, провела пальцами по щеке, дотронулась до волос. Этот невозможный, порочный, раненный в самое сердце человек не бросил ее лежать в обмороке под дождем. Он успокоил ее, дрожащую в темноте. Помог ей почувствовать себя красивой и желанной.
Он держит в себе столько невысказанных чувств, а ей никак не удается помочь ему излить душу. Страсть. Преданность. Любовь. В его груди бьется верное и преданное сердце, его чувства пробиваются сквозь панцирь из шрамов и уязвленного самолюбия. Иззи догадалась об этом еще в первый день, когда он внес ее в замок на руках.
– Рэнсом… – шепнула она. – Что бы ни случилось, надеюсь…
