Нина Бодэн - Круговорот лжи
— Прекрати! Пожалуйста, прекрати гоняться за мной! — И только когда она исчезла, устремившись в сторону станции метро «Эйнджел», я понял, что мое поведение могли расценить неправильно.
Мужчина был намного крупнее меня. Он толкнул меня в грудь, заставил попятиться и прижал спиной к борту микроавтобуса. Я поскользнулся, зацепился пиджаком за ручку двери и услышал треск ткани. Одна из женщин бросила:
— Грязный подонок!
Я попытался устоять на ногах, но мужчина несильно ударил меня; этого хватило, чтобы я потерял равновесие и опустился на пол кабины. Я сказал:
— Ради Бога, поймите, это смешно. Она моя жена.
— Неужели? — произнес мужчина.
Одна из женщин фыркнула.
— Еще чего!
Они склонились надо мной, но мужчина немного отодвинулся. Я решил, что бить меня он больше не собирается, осторожно встал, пытаясь продемонстрировать смирение, и пробормотал:
— Прошу прощения, я догадываюсь, как это могло выглядеть со стороны… — Я посмотрел вперед. Клио исчезла.
Мужчина сказал:
— У Кингс-Кросс полно проституток, но она не из таких. Просто девчонка, которая любит бегать трусцой.
— Она не девчонка. Она…
— Это мы уже слышали. Спорить я не собираюсь.
Я подумал, что должен быть благодарен этим людям. Разве я не волновался за Клио, когда она бегала по ночному городу? Если я начну спорить и доказывать свою невиновность, в следующий раз этот достойный человек может в подобной ситуации просто перейти на другую сторону улицы.
Он сказал:
— Теперь вы оставите в покое приличных девушек? Не будете ехать за ними вдоль тротуара?
Я смиренно кивнул.
Тем не менее когда я свернул в переулок и остановил машину, меня охватил гнев. Черт бы побрал этого доброго самаритянина! Черт бы побрал Клио! Поняла ли она, что случилось? Едва ли; она изо всех сил неслась вверх по улице, злясь на то, что я ее преследую. Я был дураком, когда надеялся, что Клио — в отличие от Джорджа и самой Элен — ничего не заметит. Ревность обостряет зрение, а, как уже правильно подметил Джордж, глаз у Клио был и без того острый. Я должен был знать, что она все поймет. Подготовить ее, попытаться объяснить. Да, конечно, я был слишком занят. Кроме того, она все равно не стала бы меня слушать. Да и с какой стати? Она изо всех сил пыталась поддержать меня, пришла на прием, надела это сковывающее ее платье, мужественно преодолевая природную застенчивость, говорила с совершенно незнакомыми людьми, слушала их, улыбалась… И вот награда за подвиг! Элен. Явное подтверждение того, что я все еще без ума от своей первой жены. Публичное унижение для Клио. Она могла подумать, что это было сделано нарочно.
Возможно, я мог бы отнестись к этому спокойнее. Я не хотел обижать ее. Приехал бы домой, покаялся, успокоил ее, пошутил над тем, в какое дурацкое положение она меня поставила. Мог бы даже пожаловаться, дабы придать этой маленькой комедии элемент трагизма. В пиджаке моего лучшего костюма красовалась дыра. А на моем теле — пара синяков; сомневаться в этом не приходилось.
Но я слишком устал. Как сказал бы Джордж, чертовски устал. Часто ли он пользовался этим расхожим эпитетом к месту? А часто ли это делают другие? Чертов платок. Чертов нос. Я произнес эти слова вслух. Как еще выругаться? Похоже, мне отказывали мозги.
Тим однажды пытался вскрыть бритвой вены на запястьях. Тогда он только что выписался из больницы. Мы вовремя заметили кровь в ванной и пятна на ковре, застилавшем лестничную площадку. Пристыженный Тим сидел на кровати и виновато улыбался. Не потому, что напугал нас, а потому, что не сумел закончить дело, которое так храбро начал. Как и я, он не выносил боли.
Мне хотелось запрокинуть голову и завыть по-волчьи. Никто не услышал бы меня в этом глухом переулке. Я стонал и бился головой о руль.
Но переулок не был пуст. Я не слышал, как подъехала полицейская машина, не видел ее огней. Полисмен положил руку на крышу микроавтобуса.
— Сэр, с вами все в порядке? — Он через стекло вглядывался в мое лицо. Я попытался сдержать дыхание, опасаясь, что от меня несет перегаром. Вспомнил чьи-то слова, что в таких случаях нельзя выходить из машины. Полиция считает это признанием своей вины. Актом капитуляции. В таких случаях щенок переворачивается на спину и показывает брюшко.
Полисмен уже открывал дверь. Он сказал:
— Кажется, у вас уже были проблемы на Пентонвилл-роуд?
— О, это просто смешно! Глупое недоразумение. — Я закатил глаза и покачал головой, пытаясь убедить его в своей невиновности. — Я хотел посадить жену в машину. Она часто бегает трусцой по ночам. Она бежала к дому. Я подумал, что с нее хватит, что она устала. Но она со мной не согласилась. Мы немного поспорили. Конечно, со стороны это выглядело…
Он с сомнением сказал:
— Я не знал об этом. Но вы дважды наехали на бордюр и слишком круто свернули за угол. Там человек упал с велосипеда. К счастью, на него не наехали. В смысле, какая-нибудь другая машина.
— Я не видел никакого велосипедиста! — Я разозлился и имел на это полное право. Чертова полиция! Гоняются за ни в чем не виноватыми водителями вместо того, чтобы разыскивать моего пропавшего сына! Конечно, это ведь куда проще! Я сказал: — Если бы я видел велосипедиста, то остановился бы. Это вполне естественно.
Он ответил:
— Мы все видели. В патрульной машине находились два человека.
Я вышел из микроавтобуса. Полицейский автомобиль стоял в нескольких метрах, мигая желтыми фарами. К нам шел второй полицейский. Он что-то нес. Я спросил:
— Велосипедист ранен? Вы вызвали «скорую помощь»? Показать вам мою страховку и права?
Он ответил:
— Сэр, будьте добры дыхнуть в этот мешочек.
Я вернулся домой (пешком, потому что микроавтобус отогнали в отстойник) уже после полуночи. Если не считать утробно лаявшего пса, принадлежавшего жильцу квартиры на первом этаже дома номер двадцать два, наша улица спала. Стояла ночь. Я подумал: мне ли жаловаться на пьяных?
На пороге сидел Тим. Его бледное лицо мерцало во тьме, как белый цветок.
— Папа, что случилось? Ты ужасно выглядишь, — сказал он.
— Ничего. Ничего серьезного. Ох, Тим… О Господи, Тим!
Мне хотелось его ударить. Схватить и затрясти так, чтобы зубы застучали. И одновременно обнять, прижать к себе и никогда не отпускать. Я злился и ликовал.
— Тим, как ты мог? — сказали. — О Господи! Ох… Слава Богу.
По моему лицу бежали слезы. Он встал и бросился ко мне. Мы обнялись и начали раскачиваться, как в каком-то дурацком танце. Он был тощим, настоящий мешок с костями, у него пахло изо рта, от одежды воняло.
