Валентина Седлова - Пастораль с городскими мотивами
— На самом деле Леший — мой дальний-дальний родственник. Если напрягусь, даже вспомню, кем именно он мне приходится.
— Именно поэтому он так к тебе сегодня отнесся?
— Нет, что ты! Будь на моем месте тот же Колька или, к примеру, Петруха, — ничего бы не изменилось. У нас в Заречье Лешего все от мала до велика уважают, и он к деревенским со всей душой. Были, конечно, пару раз накладки. — Игорь помрачнел.
— А что такое? — немедленно заинтересовалась Гелька.
— Даже вспоминать не хочется.
— Игорь, ну расскажи, пожалуйста!
Да грязная, в общем-то, история. Был у нас в Заречье один мужичок, Митькой звали. Всю юность по зонам провел, а как откинулся — к нам приехал. У него тут бабка жила, к тому времени уже совсем слепая и глухая стала. Вот он к ней и определился. Ну, наши к нему долго с опаской присматривались, сама понимаешь — такая биография кого хочешь напугает. Но Митька вроде за старое не брался, летом шабашками перебивался, а ближе к зиме на работу устроился. Ну, пошептались о нем по углам и замолчали. О чем тут говорить, если мужик вроде от дела не бежит, соседям пакости не строит, да и сам — тише воды, ниже травы.
— А что дальше было-то?
— Ну, где-то через год бабка умерла, схоронил он ее, и тут как понеслось — ни дня не проходило, чтоб его под изрядным хмельком не застали. Ну, в Заречье конечно же пьют, не без этого, да только меру знают. А Митька бухал по-черному. Опять же, в деревне вся жизнь у соседей на виду, стали досужие кумушки поговаривать, что не по средствам Митька за воротник заливает: мол, никакой зарплаты не хватит, чтоб так пить. — Игорь примолк.
— Ну, рассказывай! Чем все закончилось?
— На дворе зима стояла, — прищурил Игорь глаза, словно припоминая подробности той давней истории. — Меня тогда в Заречье не было, в Москве сидел — заказов выше головы, едва успевал с одним заказчиком раскланяться, как другой ему на смену спешил. Так что пришлось Лешему да Кольке без меня на чистую воду Митьку выводить.
— А что он делал-то?
Прослышал Митька, что у Лешего пчелы особые, элитные. Смекнул, что на этом можно руки погреть. Ну и повадился к нему на пасеку. Разобьет улей, смерзшийся пчелиный рой в заплечный мешок закинет. Сбудет пчел, а на вырученное гудит. Причем, хитро все продумал, мерзавец! Всегда на пасеку в снегопад приползал, чтоб снег следы замел. Леший ведь спервоначалу на медведей грешил. Вдруг какой шатун объявился? Обошел все берлоги, проверил — на месте хозяева, спят богатырским сном. Да и больно уж избирательные мишки попались: крайними ульями брезговали, все норовили самые лучшие рои свести, из середины пасеки. Колька про беду Лешего прослышал и вызвался помочь.
— И как они его поймали?
— Да обыкновенно. В очередной снегопад затаились по разные стороны просеки, а тут и Митька с мешком появился. Разбил улей, полез пчел забирать, ну тут уж Колька с Лешим и подоспели. Наваляли ему по первое число, чтоб зарекся воровать. А пчел Леший подобрал и в резервный улей перенес.
— А где теперь Митька?
— Выгнали его из Заречья. Если завелась такая крыса, все — пиши пропало. Сосед на соседа будет волком смотреть и добро свое от ближнего с вилами охранять. Такого счастья никому из зареченских и даром не надо. Вот и поставили Митьку перед выбором: либо он забирает свои манатки и валит на все четыре стороны, либо пусть пеняет на себя.
— И что, он вот так просто взял и ушел?
— Да нет, конечно. Хорохорился: мол, ничегошеньки вы мне не сделаете, закона такого нет.
Да только одного не учел: законы писанные — это одно, а человеческие — другое. Если раньше с Митькой в деревне разговаривали, бабы ему самогон продавали, мужики за равного на завалинке считали, то теперь для него разом все ворота закрылись. Никто с ним и полсловечком не обмолвился после той сходки. Он где-то с месяц продержался, а потом плюнул и ушел. И больше его в Заречье не видели.
— Жуткая история!
— Жуткая, — согласился Игорь. — И знаешь, что самое противное? Леший ведь Митьку по осени медом одарил. Митька тогда жалился, что простуженный весь, ну а мед против простуды — первое средство…
— А Митька ему такой черной неблагодарностью ответил, — докончила Гелька и примолкла.
— То-то и оно, — вздохнул Игорь.
Гельке против воли пришло на память сегодняшнее утро и вопли Нюры, что ей надо проваливать из деревни, и как можно скорее. Не удержавшись, девушка звучно шмыгнула носом.
— Что такое? — удивился Игорь. — Тебе Митьку жалко?
— При чем здесь Митька? Ты что, не понимаешь, меня ведь тоже, как и его, из Заречья выперли! Или скажешь, что это не так?
— Ну-ка, перестань сама себя накручивать! Вот увидишь — вернемся, тебе никто и слова поперек не скажет, ручаюсь!
А с чего ты взял, что я хочу возвращаться? Думаешь, я так рвусь покопаться на пепелище? Подозреваю, что с этим твои односельчане и без меня прекрасно справятся! Что я там забыла? Дома у меня больше нет, оставшиеся вещи у тебя лежат. Вот только машину из лужи достать, и все!
Внезапно Игорь остановил машину и повернулся к Гельке:
— А если я тебя попрошу?..
Гелька подняла на Игоря покрасневшие глаза-.
— Зачем тебе это надо? Ненавижу, когда меня жалеют!
— Не угадала. Попробуй еще раз.
— Знаешь, ты нашел время и место всякие левые темы обсуждать? За нами, между прочим, бандиты гонятся…
— Не догонят. Так как насчет ответа?
— Не знаю. И вообще, я первая задала тебе этот вопрос.
— Что ж, — легко согласился Игорь. — Я отвечу. Ты хочешь знать, почему я вожусь с тобой, вместо того чтобы по примеру более благоразумных граждан свалить в кусты и поглядеть, как ты самостоятельно выпутаешься из создавшейся ситуации? Все предельно просто: во-первых, я терпеть не могу, когда на моих глазах обижают женщин, даже таких вредных, как ты.
— А во-вторых? — поинтересовалась Гелька, за ради любопытства безропотно проглотившая даже «вредную».
Игорь ничего не ответил. Просто пристально посмотрел в Гелькины глаза, а потом привлек ее к себе и поцеловал.
Гелька была настолько ошеломлена, что сначала даже не сообразила, как реагировать, а когда решила, что стоило бы одернуть нахала, поняла, что отвечает на его поцелуй!
Наконец, с явной неохотой оторвавшись от губ спутницы, Игорь вновь завел машину и продолжил путь. А Гелька, — вконец растерявшаяся от бессловесного признания в любви, сидела и лихорадочно размышляла, что же ей делать дальше. Она ведь уже вынесла вердикт: Игорь ей не подходит, ей нужны парни другого склада характера, такие, как… Герман?
При одной только мысли о бывшем бой-френде Гелька скривилась. Да его даже рядом с Игорем ставить нельзя! Трус, сволочь и маменькин сынок, вот он кто! Ходячее недоразумение, лишь по странной случайности оказавшееся с ней рядом!
