Кимберли Пирс - Парни не плачут.
– Плевать… – поцелуй. Короткий всхлип. Она искала его губы, как будто от касания к ним зависела сейчас её жизнь… – Плевать, ты всё равно мой красавчик… всё равно.
– Но…
Девушка начала стаскивать его свитер. Колченогий диван заскрипел.
– Кошмар. Что делать? Как же теперь наш классный секс?
– Я думаю, мы во всём разберёмся…
Они занялись любовью…
– Слушай. – Брэндон приподнялся на локте, сражённый догадкой. Истоме места не было. – Поедем со мной в Линкольн! Ты… Господи, да у меня никого, кроме тебя, нету. Я только ради тебя здесь торчал, и думал, что всё хорошо будет, а – видишь… Поедем! У тебя прекрасный голос… всё устроится. Я тебя со своей мамой познакомлю, она тебя любить будет, и с двоюродным братом Лонни – мировой парень… он бывает заразой, но! – я люблю тебя !!!
Лана помолчала. Господи. Он где-то по частям читал что-то о расстреливаемых, а теперь потихоньку начинал понимать их вязкое, как кисель или канзасская сгущёнка, ожидание будущего. Она просила его поверить. А ему уже и просить… вроде неудобно. И вдруг – словно свет из люка в потолке сеновала, раздалось неожиданное.
– Когда едем?
Он читал о симфонической музыке, которая взмывает вверх. Чёрт тебя дери, везунчик ты эдакий, плевать на всё, плевать! Она тоже – хочет быть самой собой, и любит тебя, и… Абсолютно счастливый, на долю секунды растерянный, Брэндон задохнулся в быстрых, нежных объятиях…
– Сегодня вечером.
– Тогда мне надо собрать вещи… – коротко улыбнулась она.
– А мне уже и собирать нечего…
Хихиканье и жадные поцелуи не входили в программу, но Лана была обрадована тому, что это есть. Она вновь распоряжалась своей жизнью.
– Я скоро вернусь…
Так же фантастически и неправдоподобно, как он появился, худенький девичий силуэт растаял в ночи…
… Если бы он повнимательнее читал "Ромео и Джульетту", то понял бы, что повторяет сцену на балконе – влезая на подоконник и засовывая любопытную лохматую башку внутрь. Зябко звякнуло стекло. Лана паковала вещи – красный чемодан раскрыл зёв, поглощая платье с тонким пояском, брюки, блузки, кофточки, вязаный свитер, майку с глубоким вырезом… крохотный свисток, флакон духов, плюшевого медведя… журнал… Брэндон пару минут наблюдал за её сосредоточенными действиями, а потом тихо окликнул.
– Лана?
Девушка резко обернулась.
– Чёрт возьми… Брэндон!..
Ну так и есть, хмыкает… Хоть сейчас в рамку и на стену, самоуверенный нахал! Она вздохнула с облегчением.
– Ты меня испугал.
Он прижал руку к груди. Без бандажа дышать было куда свободнее. Голубые глаза светились ему навстречу…
– Извини, котёнок. Я не утерпел.
– Вижу… чего ради ты пешком добирался из Гумбольдта? Автобусы ведь не ходят, я проверяла… сама на частнике приехала.
– С ума сошла, с какими-то бугаями водиться ради того, чтобы домой попасть… Мне так захотелось. Лана, я не готов расстаться с твоим милым личиком…
– Вот и забирай его себе… – она минуту подумала и аккуратно сложила джинсы. – Зачем ты пришёл? Если моя мать тебя увидит, тут такое начнётся!
– Я вот что подумал… – он ногтём попробовал отскрести пятнышко на свитере. – Давай поедем прямо сейчас? Знаю, в Фоллз-сити попутки не ходят, но мы можем добраться до шоссе… и… лихости нам не занимать, а, детка? Всё, как ты мечтала. Только ты и я – на хайвее…
Брэндон так трогательно на неё смотрел, что Лана усмехнулась.
– Что ж, давай…
Она не была сторонницей перемен, и – хотя её волновала близость этого хрупкого мальчика, она с трудом поверила бы, что решится вот так всё бросить, без подготовки, покинуть дом… глупое словосочетание «родительский кров» – но здесь она провела всю свою жизнь… Когда-то надо начинать. И решаться. Сильные подают мяч, затем выигрывают. Лана отвернулась, закуривая. Брэндон перехватил её кисть, нежно сжимая в своей руке, и начал вальсировать.
– Завтра утром, едва только рассветёт, мы найдём самую симпатичную кафешку в Линкольне и будем там завтракать… Мне сделают скидку, а чудесной девушке…
Иногда Лана готова была его убить за тотальную несерьёзность. Казалось бы, он имеет право дурачиться – после того, как её мир его не принял, она понимала, что он бежит от действительности, но… решалась судьба, и тут было не до шуток. Брэндон попробовал одарить её поцелуем, губы коснулись щеки… Лана закрыла глаза. Просто отгородилась.
– Детка… ну что ты?
Она упрямо молчала.
– Лана… – едва слышно выдохнул он. – Лана, послушай… – парень пригладил каштановый ёжик. – Ты пока собирайся, а я пойду… обратно к Кэндис. Мне тоже надо кое-что забрать. А потом я буду ждать тебя у остановки. Мы уедем вместе… Всё хорошо…
Он беспокоится обо мне… хотя мог бы и ненавидеть. Он – настоящий шедевр…
– Всё хорошо, милая. Не бойся. Всё будет просто отлично. Мы же классная пара… Я буду ждать. Ты только приходи, ладно?
Внезапный шум заставил девушку поколебаться в принятом было решении.
– Конечно. А теперь беги… скорей, и будь осторожен. Я люблю тебя.
– Я тоже… – он с видимым сожалением выпустил её руку… Лана надела кожанку, нашарила в кармане спички и вновь прикурила потухшую сигарету. Он заботился об её здоровье, отвлекая от вредной привычки ласками. И, однако, понимал, когда был нежеланным гостем – быстро смотался через окно.
Линда куталась в ночную рубашку, переступая босыми ногами на холодном полу.
– Где вы были?
– В Руло. Выпивали, знаешь, – ответил Джон, исподлобья глядя на неё. Он тяжело дышал, время от времени облизывая губы. Женщина хотела предложить ему таблетку от головной боли – и воды, потому что у парня был такой вид, будто он пробежал не один километр – но потом раздумала.
– Плохой мальчик. А здесь ты что забыл?
– Да. Я плохой. Я не люблю, когда рушатся семьи. Я не люблю, чёрт возьми, когда вторгаются на мою территорию! – он сунул руку за пазуху. – И ты это знаешь. Может быть, вы все будете меня ненавидеть, после того… что я сделаю.
