Юлия Лианова - Любовная мелодия для одинокой скрипки
–?Да покажи наконец! – воскликнула нетерпеливо Каролина.
Алекс передал ей книгу.
Каролина взглянула и даже руками всплеснула, настолько очевидным оказалось сходство.
Короче говоря, по словам Динки, в тот же день лохматый Валера потребовал, чтобы Андрей переоделся в костюм юного царя, в котором брата долго снимали на пленку, – причем свет ставил настоящий художник, – потом просматривали все на телеэкране. Оказалось, параллельно снимали и для ТВ. Потом привели очаровательную девицу в декольтированном бальном платье, и Андрюше пришлось говорить ей различные нежные слова и целовать ручки, вернее, как показал лохматый Валера, самые кончики пальцев. Это была актриса, которая будет играть Елизавету в юности. Андрею она понравилась, а он понравился лохматому, и тот даже спросил, играл ли Андрей до этого хоть раз. Оказалось, что они несколько месяцев не могли найти актера на роль Петра Второго, и уже режиссер-постановщик начал паниковать и требовать что-то там менять в сценарии, ибо взрослые профессиональные актеры ему категорически не годились.
–?Он говорил, что они все замуслены участием в других фильмах настолько, что зритель уже не понимает, кто они и какую роль играют. Одни и те же физиономии, – пояснил Андрей, внезапно преодолев свою застенчивость.
–?Мне кажется, что ваш лохматый Валера толковый человек, – заметил Алекс.
–?Мне тоже так показалось, – согласился Андрей. – Он очень интересно рассказывал о замысле Виктора Ивановича, постановщика.
–?Интересно, я угадал или нет? – оживился Алекс.
–?Виктор Иванович считает, что Елизавете крайне не повезло и в российской, и в советской истории. Нам ее изображали, как ленивую, распутную, вечно танцующую и пьющую бабу, умершую от излишеств. А она знала пять иностранных языков, иностранные послы писали о ее глубоком уме... – Андрей говорил, словно цитировал слова своего режиссера. – Она была верна петровским заповедям, обожала не только балы, но и театр, благословила театр Волкова и при ее участии родился великий Московский университет.
–?Ну, одно другому не мешает, – покладисто согласился Алекс, довольный тем, что практически угадал замысел режиссера.
Андрей непонимающе посмотрел на него. Каролина решила вмешаться – она знала разъедающую силу скепсиса Алекса, а сейчас, как ей казалось, нужно было укрепить веру сына в режиссера.
–?Я поняла Андрея совсем иначе... Режиссер говорит о многосторонности ее натуры, а наши историки видят в ней распущенную бабу, – вмешалась она.
–?И сам Петр Второй в его трактовке совсем не такой, как о нем обычно пишут, – добавил Андрей, обращаясь теперь к матери. – Принято считать, что он был порочным юношей, пил, имел любовниц в пятнадцать лет... Вот... Но тогда непонятно, как могла влюбиться в него Елизавета, если он был таким заурядным. Мама, мне дали на студии письмо в школу и нужно, чтобы теперь и ты написала заявление и пошла бы к директору, – без перерыва выпалил он главное, зачем приехал.
–?О чем заявление? – не поняла Каролина.
–?Чтобы меня... чтобы мне дали свободное посещение в связи со съемками фильма. Ты сходишь?
–?Конечно, о чем речь.
Андрей просидел до поздней ночи. Каролине было интересно болтать с выросшим и очень поумневшим сыном, а когда Алекс вызвался отвезти его и Динку домой, она обрадовалась. Только в самый последний момент, когда дети прощались, ей показалось, что Динка странно напряжена. Но мало ли что бывает, подумала она, отгоняя от себя недостойную мысль.
...Через неделю из Турина позвонила Арина и ликующим голосом сообщила, что операция прошла удачно, что профессор обещает скоро перевести в реабилитационное отделение, что Никич счастлив, всех целует и благодарит.
Каролина не отказала себе в удовольствии сообщить Инне о звонке из Италии, выбрав момент перед обедом, когда Алекс по обыкновению задержался в мастерской. Если взгляд мог бы убить, Каролина лежала бы мертвой рядом с накрытым столом...
...Ночью позвонила Динка.
–?Мам, ты прости, что я тебя бужу, но уже третий час, а Андрюшки все нет. Он сказал, что вернется часов в восемь вечера. И до сих пор его нет... Я звонила на студию, никто не может толком ничего сказать, его мобильник не отвечает, я ужасно волнуюсь!
Закололо в сердце.
Проснулся Алекс, сонным голосом спросил:
–?Что-то случилось?
Каролина в двух словах передала все, что успела сказать ей Динка.
–?Дай телефон! – Он сел в кровати и взял трубку. – Динусь, ты не волнуйся, я сейчас поеду на студию и все выясню... Успокойся, я немедленно выезжаю!
Каролину поразила заботливость, даже нежность, с какой Алекс успокаивал ее дочь. Но эта мысль возникла и исчезла, вытесненная нарастающим беспокойством о сыне – что могло случиться? Когда? На студии? По дороге домой? Динка так просто волноваться не станет, у нее потрясающая интуиция.
Боль в сердце усилилась. Не помог и испытанный валидол. К счастью, позвонил Алекс и сообщил, что все выяснил, что ночные съемки назначили внезапно и не в своей студии и что надо было такому случиться, что у Андрея сел сотовый... А попросить у кого-либо он постеснялся.
Кроме того, Алекс сказал, что как только Андрей освободится, он сам отвезет его домой, а сейчас позвонит Динке и успокоит ее.
–?И ты, пожалуйста, тоже не волнуйся, ложись спать, – добавил он.
Боль в сердце немного успокоилась.
...Из Италии вернулись Арина с Никичем, и всевозможные события, мелкие и крупные, помчались веселым галопом. Арина устроила «презентацию целой ноги» в своем ресторане. Было весело, пришли коллеги Никича, Каролина играла на скрипке и даже спела под гитару «Возьмемся за руки, друзья» – слова знали, как выяснилось, все, для всех эта песня Булата Окуджавы была чуть ли не символом далекой молодости, и когда умолкли последние аккорды гитары, всем стало немного грустно...
Неожиданно Инна заявила, что решила на время слякотной, насыщенной вирусами осени переехать в Хотьково вместе с Бертой Витальевной.
Алекс не возражал.
Горничную Машу они забрали с собой. В доме воцарился незримый, но ощутимый для Каролины покой. Но так продолжалось недолго, потому что вскоре Динка, не выносившая Инну и при ней не баловавшая их своими визитами, стала регулярно приходить и помогать Алексу расчищать картину. У нее были удивительно мягкие, точные движения, работа с ее появлением двинулась вперед быстро и, как шутил Алекс, качественно. Помогала и Каролина. Именно в эти часы совместной работы, когда все почему-то приглушенными голосами неторопливо переговаривались, возникшее у Каролины уже давно ощущение, что ее дочь неравнодушна к Алексу, утвердилось и превратилось в уверенность.
