Галина Врублевская - Поцелуев мост
– Ленок, мы так замечательно провели время с Лизаветой! Она хоть и сорванец, но такой чуткий ребенок. Я спросил, хотела бы она всегда жить у нас. Она сказала, что очень. Только боится, что тетя Лена ее не возьмет. Я спросил, почему она так думает…
– И почему же? – заинтересовалась я.
– Говорит, ты ее не любишь, думаешь, что она плохая.
– Я постараюсь ее полюбить, Матвей, потому что люблю тебя.
– А мне она как родная. У нее даже характер на мой похож. Мои проступки в детстве тоже всегда были случайны, следствие малого опыта. Ожидал одно – получал другое. Но бабушка меня никогда не наказывала. Она понимала, что я не нарочно что-то там сломал или разбил. Но в школе мне доставалось от учителей за мое поведение.
– Тебе, за поведение? А я думала, ты такой флегматик от рождения. Всегда был спокойным и уравновешенным.
– Что ты! Я очень болезненно реагировал на всякую несправедливость. Пытался кулаками отстаивать правду.
– И как же ты избавился от своей горячности?
– Я говорил тебе – в армии. Там я познал на себе самую страшную несправедливость и тогда понял, что бороться с ней бессмысленно.
– Все-таки трудно поверить, что люди могут так измениться. Я, например, всегда была послушной девочкой. Такой, по сути, и остаюсь.
– Ты тоже, полагаю, стала другой. Не уверен, что в студенческие годы ты могла бы увлечься таким, как я, ничем не примечательным работягой, к тому же далеко не атлетом!
– Ты– не просто работяга.
– Но это ты смогла увидеть только сейчас. Мы с тобой вовремя встретились. И я созрел для настоящей любви, и ты много в жизни испытала и знаешь что почем. Иди ко мне, моя хорошая.
Матвей привлек меня к себе, усадил на диван и нежно поцеловал в шею. Многих ли женщин мужья таким образом встречают с работы? Затем мы поднялись с дивана и пошли на кухню ужинать. В этот вечер мы окончательно решили пожениться и наметили день свадьбы. Нам следовало поторопиться, чтобы осенью, когда Лизонька пойдет в первый класс, она уже была с нами.
Глава 18
В это утро на вахте нормалистов опять дежурил Алексей и, против обыкновения, поздоровался первым. Затем, убедившись, что вокруг никого нет, предложил присесть к его столу. Я с удивлением опустилась на свободный стул. Впервые я сидела так близко к нему. И увидела в его глазах озлобленность. Он не стал ходить вокруг да около, а с ходу выложил свое требование. Сказал, что представляет интересы инвестора – застройщика этой территории. Потребовал, чтобы я отозвала свой протест против постройки жилого здания в сквере у галереи.
Это заявление-протест я написала в администрацию района под нажимом Татьяны. Но я знала, что мне не хватит упорства бороться за интересы всего района. Активность политика – особый талант. Куда уместнее воспользоваться ситуацией Коровцу. Однако предводителя нормалистов теперь не трогали нужды простых людей. Он решил, что выгоднее поддерживать богатых. Судя по всему, всемогущему застройщику главный нормалист помогал не бескорыстно.
Алексей будто парализовал меня своим злобным взглядом. Я поняла, что за ним стоят неизвестные мне люди, тягаться с которыми мне не по силам. Я пообещала заявление отозвать. Он удовлетворенно хмыкнул и тут же достал из ящика стола новую бумагу:
– И вот еще, велено вам показать. Думаю, вы будете столь же благоразумны, как и по первому вопросу.
Я прочитала придвинутый ко мне лист. По нему выходило, что я не только соглашалась на строительство ненавистного мне дома, но и передавала в аренду нормалистам сроком на пять лет принадлежащий мне особняк, обязуясь при этом освободить помещение. Внизу было предусмотрено место для двух подписей: моей и Анатолия Коровца.
В глазах у меня потемнело от негодования. Нет, так дело не пойдет. Отдать галерею, на устройство которой я угробила едва ли не год! Сколько вложено сил, денег… Только-только мое детище начало набирать обороты, снискало некоторую известность в городе. Я с презрением посмотрела на мерзкого типа. Да какое право имеет эта шестерка, как назвал Алексея Игорь, предъявлять мне какие-то требования! Я лихорадочно достала мобильник. Хотела позвонить Игорю.
Алексей схватил меня за руку:
– Не надо никому звонить, Елена Павловна. Лучше хорошенько обдумайте наше предложение.
Я взяла себя в руки. В конце концов, не в джунглях же мы живем. И это еще не документ, а только проект. Без нотариального подтверждения он недействителен.
– Хорошо, Алексей. Передайте своим хозяевам, я буду говорить в присутствии моего адвоката, и, разумеется, не с вами.
– Ошибаешься, Елена Павловна, если думаешь, что вопрос можно решить без Лехи. Ты не смотри, что я на месте Полкана у дверей сижу. Мое слово – тоже не последнее. У тебя есть и другой выход, золотая ты моя миллионерша. Если твой дружок перепишет завещание в пользу моей сестры, мы оставим твою галерею в покое. Ты пригрела эту сучку, Ренату, которой Князев все готов отдать, тебе и расхлебывать. Однако ставлю сто против одного, что ты передашь эти хоромы в пользование нормалистам, да еще на наших условиях. А твои бездельники-художники могут и в другом помещении тусоваться.
– А вам-то, Алексей, какая радость, если галерея к нормалистам перейдет?
– Я в любом случае в прогаре не останусь. Или от Князева башли поступят, или комиссионные от нормалистов за решение вопроса.
– Рано торжествуете, Алексей!
Я поднялась со стула и пошла к себе на второй этаж. На ходу попросила Татьяну срочно зайти ко мне в кабинет, чтобы обсудить наметившийся наезд на нашу галерею. Татьяна тотчас закрыла киоск и помчалась на мой зов. Ренаты поблизости не было. С началом весны она переехала в свой домик в Шувалово и в галерею наведывалась лишь по делам, связанным с работой. Туда, к себе домой, она часто привозила и отца и теперь подумывала забрать его из интерната совсем. Я с сожалением осмотрела пустующую мастерскую и пошла искать Матвея. Он чинил трубу в санузле и пообещал подойти, как только закончит работу.
– Брось ты эту чертову трубу! – в сердцах воскликнула я. – Дело срочное, скоро мы все в трубу вылетим, если сейчас же не придумаем, что делать!
– Не драматизируй, Леночка. Четверть часа ничего не решат. А я не привык на полпути бросать дело.
Я махнула на него рукой и поспешила к Татьяне, которая уже сидела в моем кабинете. Подруга сразу поняла: случилось что-то серьезное.
– Что стряслось, Лена?
– Плохо дело, Танечка. Как я Алексея в этом здании увидела, сразу почуяла беду. И вот, предчувствие оправдалось. Не зря он тут обосновался.
– Да, от этого типа ничего хорошего ждать не приходится. Что теперь этот гад подстроил?
