Вера Копейко - Окольцованная птица

Сомыч вскочил и кинулся к жене, обнял ее и понес на диван.

— Сомыч, отпусти, надорвешься.

— Я мужик, в конце концов! Я здоровый мужик! Я тебе сейчас покажу!

— Ой, не сейчас, не сейчас, — заверещала Надюша, утыкаясь лицом ему в плечо, а он продолжал хохотать.

— Слышь, Улей, а ей мы тоже должны сказать, да?

— Ну, если будет себя хорошо вести, — загадочно проговорила Ульяна.

Надюша резко подняла голову.

— Что? О чем это вы договорились? — В ее голосе прозвучала ревность.

— Ой, да перестань, Надюша. Все замечательно. Вы с Сомычем едете в отпуск, а меня грабят бандиты.

Надюша открыла рот, и ее нижняя губа задрожала.

— Может, и тебе сделать массаж, расслабляющий? Я могу, — засмеялась Ульяна.

— Я не понимаю.

— Поймешь.

И Сомыч в трех словах объяснил ей, что задумала Ульяна.

— Ну ты и женщина, ты такая коварная женщина., — Надежда покачала головой.

— Каковы в наше время мужчины, таковы и женщины, — улыбнулась Ульяна и похлопала себя по коленкам. — Ну, я пошла сочинять информацию про то, как меня ограбили. Сегодня же перешлю Бородачу. Пока!

Пожалуй, эта идея зародилась у нее в голове, когда она читала материалы Бородача. Оказывается, подранки вальдшнепа обладают способностью терять запах, и даже опытная легавая не может найти сбитую птицу.

А если ради смеха принять ее за подранка, в которого попал заряд любви, но не убил до смерти? А Купцова за опытную легавую, которая остро чуяла «скотт-премьер»? Значит, чтобы не было никакого запаха для легавой, надо, чтобы ружье исчезло.

Вечером она позвонила отцу и сказала, что хочет устроить маленькую мистификацию и чтобы он ничему не удивлялся, что услышит о ней.

— Что ты такое задумала? — весело спросил отец.

Ей нравилось его отношение, он всегда верил, что она ничего дурного не сделает.

— Пап, так надо.

— Если нужна моя помощь…

— Поняла. Думаю, обойдусь.

Бородач придумал кое-что оригинальнее и безопаснее для газеты и для заказника.

— А давай-ка мы вставим твой фокус в электронную версию. Твой клиент, ты говоришь, гуляет по Всемирной паутине?

Ульяна едва не шлепнула себя по лбу.

— Вот она, деревенская отсталость! — воскликнула она. — Ну конечно! Он скорее газету не откроет, чем сайт. Мы с ним по Интернету познакомились! Что бы я делала без тебя, а?

Бородач засмеялся:

— Ты сама так захотела, помнишь? Чтобы без меня… Еще бы не помнить, конечно, Ульяна помнила. Они познакомились, когда он был аспирантом, но тогда она была влюблена в однокурсника.

— Да, Бородач, ты прав. Но тебе спасибо.

— Всегда рад помочь. — Он помолчал и добавил: — У тебя голова работает нестандартно, и другие головы тоже заставляет покрутить мозгами. А мне это нравится. Удачи, Улей! Перегоняй текст со своими заморочками.

— Уже гоню.

Она включила факс, и лист бумаги с краткой информацией в рубрику «Криминал» пополз, лениво поскрипывая.

Итак, осталось ждать недолго. В среду Купцов заглянет в сайт, а она точно знала, что он не ляжет спать, если не прошарит все места, где могут быть хоть какие-то сведения об оружии.

— Дика! Вперед! — сорвалась Ульяна из-за стола, выключив и компьютер, и факс. — Пошли, предадимся радостям тела!

Дика черно-белой молнией вылетела из коридора в сени, скатилась по ступенькам.

— Вечернее купание! Ура! — вопила не своим голосом Ульяна в предощущении чего-то невероятного. Странное это было чувство, она одинаково, как ей кажется, обрадуется любому варианту, потому что ей просто необходимо прекратить это тягомотное ощущение ходьбы по болоту. Или выбраться на твердую почву, или утонуть.

Они с Дикой добежали до речки, там была глубокая заводь и песок на берегу. Комары неслись за ними тучей, Дика прибавила скорости, надеясь убежать от этих кровососов.

— Нет, Дика, спасемся только в воде.

Ульяна быстро сбросила майку и джинсы и нырнула рыбкой в светлую воду, в которой отражались высоченные березы. При полете она закрывала глаза, потому что становилось страшно, казалось, что летишь прямо на эти опрокинутые ветки. Больше всего ей нравилась эта минута, когда вот так, в омут головой, а потом, выныривая на поверхность с упругостью дельфина, приятно отдаться размышлениям: куда нырнул и зачем.

Дика колотила лапами по воде, поднимая радугу брызг. Солнце поворачивало на закат, брызги сверкали, словно бриллиантовые россыпи на Зинаидином кольце, которое заворожило Ульяну еще в детстве.

А может, это оно в эбеновой шкатулке, а? — снова приплыл к ней вопрос одновременно с Дикой, которая задела ее мокрой шерстью, отчего Ульяне стало щекотно.

— Брысь, подруга, — отмахнулась она. Но Дика решила, что с ней играют, и поплыла в обратную сторону.

Что ж, скоро решится, придется открыть подаренную шкатулку или нет.

Но что бы там ни было, она должна себе признаться: без Зинаидиной коробки ее жизнь в эти месяцы была бы другой.

Ульяна снова нырнула, нацепив очки для плавания, чтобы открыть глаза на глубине и рассмотреть рыбок. Когда-то, в детстве, она ходила сюда рыбачить. Кстати, ходили тогда рыбачить и ее молодые родители. Правда, теперь-то она думает, что они ходили сюда не только рыбачить. Но их можно понять, они ведь были такие молодые…

Вечером Ульяна забежала к Сомовым и шмыгнула прямо к Николаю Степановичу в кабинет, откуда доносился рокот его баритона.

— Ты мне мозги не полощи. Я знаю, что наши травы экологически чистые. Сертификат? Конечно, есть. Брусничный лист у нас такой, какого нигде нет и быть не может. Не берут? Значит, не так объясняешь. Да перестань, выгляни в окно. Какое время-то на дворе? Все, пока. Отбой.

Ульяна вошла, услышав, что он закончил разговор.

— Ты представляешь, этот лодырь…

— Я знаю, он всегда такой. Но если его по ушам отхлестать, что вы сейчас, кажется, и проделали, то он завертится волчком.

— За то его и люблю, — согласился Сомыч.

— Я пришла сказать, что добрые люди посоветовали загнать мою дезу в электронную версию газеты.

— Да ну? Ох ты и стерва, Улей.

— Влияние новых технологий, Николай Степанович, ничего больше.

— А новые денежные отношения, — ехидно заметил он, — позволяют…

— …то, что ты хочешь себе позволить. Но на этот раз по дружбе.

— За которую наверняка попросят отслужить. — Он подмигнул.

— Не так, как ты думаешь, Сомыч. — Ульяна затрясла головой так энергично, что Сомов замахал руками:

— Попридержи голову, она еще мне пригодится, если тебе на нее уже наплевать. Слушай, не боишься? Такая проверка никаких иллюзий тебе не сулит, а ведь женщины любят надеяться, верить, вздыхать по ночам о ком-то.

— Такое, Сомыч, не про меня, Я люблю ясность. Это будет чистый как слеза опыт.