Безжалостное королевство - Бекка Стил

Почти сразу, как я задала вопрос, мы оказались в грузовике.

Когда мы добрались до дома, все трое разделись догола и пришли ко мне, медленно снимая с меня одежду, поклоняясь моему телу, доводя меня до грани, прежде чем я даже прикоснулась к ним.

У меня не было слов. Это был опыт, не похожий ни на один другой.

Все четверо из нас чувствовали значимость.

— Каллум. Мы так… — Я сделала паузу, задыхаясь, когда опустилась на его член.

— Гордимся тобой, — прохрипел Сэинт, поднимаясь. Моя задница была такой полной.

— Готова? — Матео поймал мой взгляд, и мне каким-то образом удалось кивнуть, застонав, когда он засунул свой толстый член мне в рот.

Вместе они отправили меня за грань и последовали за мной.

Жизнь после шторма была чертовски сладкой. Наступило лето, и впервые оно что-то значило. Кэл, блядь, закончил учиться. Он был первым, кто это сделал.

— Ты бы так гордился, старик, — сказал я, дотрагиваясь до его надгробия.

Мне хотелось бы думать, что он и Эрик воссоединились в загробной жизни. После того, как я сделал там остановку, я оставил несколько цветов для своей матери.

Я знал, что Эверли или ребята хотели бы пойти со мной и засвидетельствовать свое почтение, но мне нужно было кое-что сделать. То, чего я никогда не понимал до сих пор.

Прикоснувшись к надгробию моей матери, я произнес слова, которые должен был сказать давным-давно.

— Te perdono, Ma.

Я простил ее.

Мне надоело цепляться за ненависть. Я хотел начать все сначала с нашей девушкой, и я знал, что моя мать любила меня. Даже если это была неправильная любовь, она сделала все возможное.

Мой телефон начал взрываться, и я знал, что это надоедливая задница Сэинта говорит мне поторопиться, чтобы мы могли попасть на нашу встречу вовремя. Когда я подъехал ко двору, я воспользовался моментом, чтобы оценить всю тяжелую работу, которую мы проделали. Постепенно все это место поднималось. Это больше походило на дом, но для нас это всегда будет кладбищем.

Они вышли втроем. Эверли побежала к машине, а затем поцеловала меня.

— Ты исчез от нас, — сказала она.

— Пристегнись, mamas, у нас для тебя сюрприз.

Она прищурилась, глядя на всех нас.

— Как вы, ребята, не дали Сэинту проговорится? — спросила она, пытаясь скрыть смех.

Сэинт, с другой стороны, выглядел потрясенным.

— Эверли, — сказал он. — Ты думаешь, я не могу держать рот на замке?

— Она не думает, она знает, — сказал я.

Кэл рассмеялся, затем кашлянул:

— Никакой киски.

Потому что это был единственный способ сохранить тайну. Он вывел нас обоих из себя, и было приятно знать, что независимо от того, насколько сильно изменились некоторые вещи, другие всегда останутся прежними.

Лоренцо позвонил нам прошлой ночью, чтобы сообщить, что мемориал уже готов. Когда мы приехали, мы припарковались через дорогу, потому что она все еще была закрыта до инаугурации, которая должна была состояться завтра.

Он заставил рабочих оставить для нас небольшое пространство. Как только я припарковал грузовик, все последовали за мной. Мы вчетвером вошли в небольшое помещение, и я сразу понял, почему Лоренцо оставил это место открытым для нас.

Мы все потеряли дар речи.

Я знал, откуда Лоренцо черпал вдохновение. Plazas Mexicanas. Ряды деревьев вдоль дорожки со скамейками повсюду. Вы могли слышать щебетание птиц и чувствовать запах цветов. Он был зеленым и наполненным цветом.

— Это так красиво, — прошептала Эверли.

— Совсем как ты, детка, — сказал Сэинт, и мы все услышали, когда он шлепнул ее по заднице.

Она держала меня за руку, а затем Кэла.

— Тебе нужно немного самоконтроля, — поддразнила она Сэинта. Он надулся, но последовал за нами.

Когда мы добрались до центра, мы увидели обсидиановый фонтан. Вверху был вырезан Мемориальный сад Эрика Эванса, слова были заполнены золотом. Внизу были имена всех жертв.

Никто из нас не сказал ни слова, пока мы все это воспринимали.

— У всех в жизни есть цель, — начал я говорить.

— И эта цель привела тебя к нам, — закончил Кэл.

Эверли нежно улыбнулась нам.

Сэинт изменил ее, и здесь, с нами тремя и наследием Эрика позади нас, мы дали ей частичку себя, которую мы никогда не давали никому другому.

— Что вы делаете? — Спросила Эверли, когда мы начали натягивать рубашки.

Она собиралась сказать больше, но вместо этого ахнула, когда увидела, что мы вытатуировали над нашими сердцами.

Ее руки вытянулись и начали обводить контуры наших татуировок. Держать это в секрете от нее было ужасно, но признательность на ее лице была всем.

«Everly» — гласят татуировки.

И это было просто: Эверли.

Она стала нашей навсегда.

КОНЕЦ