Сойкина Ворона (СИ) - Галина Валентиновна Чередий
— Ах ты сученок наглый!
— Полностью согласен, — бросил через плечо и не думая тормозить.
— Вы что о себе тут возомнили?! Думаете, я и дальше с вами в игрушки играть стану?! — По мере того, как между нами увеличивалось расстояние, фурия переходила с шипения на крик. — Камеру они повесили и рады! Плевала я! Подотритесь своими записями! Никого с них не найдете, ясно? И ничего не докажете! Новый Год на дворе, фейерверк в окошко случайно прилетит, и бегом съезжать будете, в чем есть понесетесь!
— Уверен, что пожар резко снизит стоимость недвижимости, и ваш клиент это хрена с два одобрит! — отмахнулся я, но по спине холодком продрало. А вдруг?
Насколько эта баба чокнутая? Так, реально хорош в игрушки и законные методы играть, раз открытые угрозы пошли.
Глава 25
Ворона
— А ты, видать, по натуре шибко борзая? — процедил сквозь зубы лейтенант, разглядывая меня, а точнее уж открыто облапывая масляным взглядом. — Неужто никто ни разу жизни не поучил, а, кукла?
Сначала около часа меня оставили мерзнуть в быстро остывающем УАЗике и только потом завели в один из мрачных кабинетов. Бравые полицейские, не торопясь и нарочито игнорируя мое присутствие, сняли верхнюю одежду, приготовили и выпили чай, переговариваясь о планах на праздничный вечер. И, наконец, лейтенант уселся на край стола, в то время как второй полицейский принялся сосредоточенно рыться в его ящиках. Ни один из полицейских не потрудился представиться по форме ни сразу, ни сейчас.
— Гражданка Воронова и никак иначе, — сухо поправила хама при погонах и не думая опустить или отвести глаза, чего он явно и добивался этой своей визуальной провокацией. — И что, позвольте узнать, подразумеваете под «жизни не поучил»?
— Мужика нормального подразумевает, который разок-другой лещей бы тебе надавал по мордахе смазливой, чтобы зыркать вот так нагло отучилась.
— Ах вот что в вашем понятии является нормальным мужиком, — без намека на усмешку ответила ему, в то время как полицейский номер два все изображал крайнюю занятость и отсутствие слуха. — А как подобные фантазии о физическом воспитании женщин сочетаются с работой по охране законности и правопорядка?
— Нормально сочетаются. Баб надо учить, чтобы место знали, особенно таких вот, что уродились посимпатичнее других и возомнили сразу о себе черти что.
О, тут у нас тип, пришедший работать в полицию ради того, чтобы компенсировать свои комплексы при помощи мизерной, но власти, похоже.
— И что же о себе, на ваш взгляд, возомнила конкретно я? — осведомилась у этого ущербного и обиженного на всех привлекательных женщин создания.
— А то! Уперлась она, ишь ты! Уважаемый человек денег дает за халупу — продавай и спасибо говори, что просто башку не пробили или в лес на ПМЖ под елку какую не вывезли.
Копошившийся мент многозначительно прочистил горло и наконец высунул нос из недр стола, достав несколько листов бумаги и авторучку.
— Надо же, я думала, что меня любезно пригласили поговорить о некоем фантастическом опусе двух граждан, утверждающих, что я на них напала и нанесла ущерб здоровью, а оказывается имеет место быть факт банального психологического давления от двух продавшихся с потрохами гражданке Бариновой лиц, облеченных властью.
— А ну рот свой закрой! — слетел со стола лейтенант и даже замахнулся, но напоровшись на мой так и не отведенный взгляд, конечность, которую я уже мысленно ему сломала, опустил. — Ты че, овца тупорылая, корчишь тут из себя смелую, а? Да я тебе сейчас влеплю хулиганку и оскорбление лиц при исполнении и суну в камеру на пятнадцать суток! Подсажу к тебе зечек каких-нибудь прожженных, чтобы устроили тебе темную, а потом ты не то, что подпишешь все, что скажут, но и разучишься навсегда зыркать так оборзевше!
— Пока тут оскорблениями и угрозами только вы балуетесь. О чем я и намерена написать заявление в прокуратуру, сразу после того, как закончу писать о попытках принуждения меня к продаже моей собственности, включающих в себя угрозы, поджоги и вторжение в жилище.
— Грамотная, да? Буквы писать в школе научили? — И еще много чему, да и Михаил Константинович нас неплохо так натаскивал во время обучения. — Ну-ну. Факт угроз еще доказать надо, а нас тут двое, а ты одна, и кому поверят? Тем более после того, как статью тебе припаяем за побои.
— А есть доказательства, что это я была? Свидетели? Нет? Я утверждаю, что дом не покидала весь день, как и вечер. Так что ваши пострадавшие с пьяных глаз друг друга отдубасили, а на меня клевещут, за что, опять же предусмотрено уголовное наказание нашим уголовным кодексом.
— Да сколько хочешь утверждай. Побои сняты официально, граждане уверены, что ты.
— Свидетель это опровергнет. Он у меня есть. — Ага, а я у него. И мы оба совсем-совсем дом не покидали.
— Это тот хахаль твой что ли?
— Коллега с работы.
— Знаем мы таких коллег, — откровенно похабно фыркнул лейтенант. — А мы как раз ему впендюрим дачу ложных показаний и посмотрим потом как он запоет.
Господи, у меня уже такое чувство, что я очутилась в каком-то дурацком замыленном детективчике.
— Короче, ты… гражданка Воронова, желаете избавиться от всех проблем разом, отправиться домой спокойно праздновать Новый год и готовиться к переезду, пойдя навстречу предложению о продаже своей жилплощади или начнем все тут раскачивать по-серьезному?
— А есть что раскачать? Валяйте, — откинулась я на спинку стула.
Страшно ли мне, невзирая на браваду? Очень, я же обычный человек, а не какая-то железная леди, что бы кто там ни думал. А еще мне всегда и так некомфортно на людях, а на таких людях — тем более. И особенно угнетает, что они как раз и хотят способствовать тому, чтобы лишить меня моего дома, моего тихого мира и единственного укрытия от всех. И да, Сойка сказал, что все будет нормально, и я точно знаю, что он где-то там сейчас действует, работая над своим хорошо. Это же упорный, настырный и излучающий солнце Сойка. Но он там, а я здесь. Одна. И в кои-то веки я, кажется, отчаянно нуждаюсь в чужом присутствии. Вернее его присутствии, которое вовсе уже не чужое. Дела-а-а.
— Ну-ну, пеняй…те на себя, — процедил лейтенант и покинул кабинет, хлопнув дверью.
— Ваш коллега отправился за новыми указаниями от гражданки Бариновой? — с самой каплей язвительности прокомментировала я уход лейтенанта.
— Гражданка Воронова, вам, и
