Елена Холодная - Ночной принц и я
Два часа на любовь.
Десять лет — на разлуку.
Сколько можешь ты вновь
Принимать эту муку?
Два часа на краю
Остальное не важно
Тихо шепчет: "Люблю",
Этот рыцарь отважный.
Твикс. "Два часа на любовь"
Как я и думала, Максим не выжил. Из больницы дрожащую, всю в крови и постоянно всхлипывающую меня забрала мать. Слава Богу, что я ещё успела поговорить с охранниками — Артуром и Юрием. Самое интересное то, что когда погиб Макс, примерно в это же время Аня родила в больнице дочь. Но кто тогда сидел за рулем красного автомобиля? Я не знала, как буду смотреть в глаза девушке, по моей вине потерявшей мужа. Около приемного покоя я увидела блестящий на солнышке припаркованный Мерседес, а около него, облокотившись на крышу, стоял Роман. Меня передернуло. Не без мрачного удовольствия заметила, как расширились его глаза, когда он обозрел меня во всей красе. Однако не один мускул не дрогнул. Мужчина завернул меня в плед, пахнущей корицей, запихал на заднее сиденье вместе с мамой, и мы поехали домой. В течение всей поездки я смотрела в заднее окно и рукой размазывала слезы. Мне вспоминались те мгновения, когда Макс был рядом: сначала каток, потом пьяные бомжи, дом после похорон, вечеринка и его рассказ о цыганке. Перед отъездом, когда Мерседес медленно тронулся с места, я увидела, как из прохода выбежал Николя, и неожиданно для себя крикнула:
— Останови! Останови машину, черт бы тебя побрал!
Дернула на себя ручку дверцы, распахивая её на ходу, и Мерседес взвизгнул тормозами. Заплетаясь в талом снегу, почти ничего не видя из-за застилающих глаза слез, я пыталась бежать. Николя, наконец, узрел меня и побежал навстречу, успев ухватить, когда я должна была шлепнуться носом об лед.
— Алиса! Господи! С тобой все в порядке? Ты не ранена? Не ушиблась?
— Николя. Я не хотела. Правда не хотела. Я побежала. А потом машина. Она его. А он лежит. Везде кровь. Я, правда, не виновата, я не хотела, — путаясь в словах попыталась объяснить ситуацию я.
— Ничего все позади. Максим сделал свой выбор. Он прекрасно знал на что шел. И любой бы из нас поступил так же, — спокойным уверенным голосом сказал Николя. — Успокойся. Ты сейчас поедешь с мамой?
— Да, — я утерла глаза кулаком, ещё больше развезя по лицу тушь и тени. Умыться я как-то не соблаговолила. — Но Николя, пожалуйста, забери меня к Лексу. Пожалуйста. Я не могу, не могу, не хочу тут жить… Пожалуйста.
Я знала, что уже медленно съезжаю к банальной истерике, но ничего не могла с этим поделать. Мужчина видя, что еще несколько минут и наверняка зайдусь плачем, прижал меня к себе и начал гладить по макушке, успокаивая. Я хлюпала носом, ощущая, что с этой смертью в жизни что-то изменится. Что-то такое, чего уже не в силах буду остановить. Судьба совершила свой поворот. И теперь я должна была выбирать — снова мне прятаться в раковину из отчужденности и несчастий или становиться сильной, преодолевая все препятствия.
Лекс.
Лекс уже выкуривал третью сигару за последние полчаса. Макса было жалко, Алису тем более, но показаться на глаза он ей пока не мог. Николя позвонил две минуты назад и сказал, что его невеста в полуобморочном состоянии. Так же в их разговоре мужчина упомянул Мерседес Змея, а это было более чем странно. Откуда там мог взяться его братец? И ещё красные "Феррари". Машина дала последний ключик к разгадке, но Принц не спешил с выводами. По своему опыту он знал, что пока не соберет больше неопровержимых доказательств, обвинение не желательно предъявлять. За такое могли и убрать без суда и следствия. Но одно не давало покоя — как ко всему этому может быть причастен брат? Лекс знал, что Змей был просто без ума от той дамы, которую Принц подозревал в покушениях. И хотя Ромка волочился за каждой юбкой, за этой красоткой он ухаживал особенно старательно и, если бы она не выбрала Лекса, у них вполне могли бы завязаться серьезные отношения.
Мужчина потер глаза, потушил сигару в пепельнице и невесело взглянул на предоставленные отчеты. После того, как заболела бухгалтер Маринка, дочка Николя, всю документацию пришлось вести ему. Больше такое важное дело он никому не мог доверить. Поэтому мужчине приходилось перебирать отчётные бумаги и вздыхать. Неожиданно позвонил телефон. Лекс взял слайдер и нахмурился. На экране высветился номер Павла.
— Да?
— Алекс, привет. Это Павел? Врач, который спас Алису.
— Да, Паш. Конечно, помню. Что-то случилось?
— Случилось, — тяжело вздохнули в трубке. — Знаешь Епифанову Анну Сергеевну?
Сердце Лекса зашлось в самбе. Предчувствие чего-то страшного нахлынуло, оставив на языке горький привкус.
— Конечно, знаю. Она жена моего друга. Погибшего друга, — с грустью добавил Лекс.
— Епифанова Анна Сергеевна скончалась два часа назад от легочной тромбоэмболии. Она ввела себе воздух в вену, — врач на секунду замолчал. — И оставила записку.
— Что там написано?
— Секунду, — в рубке зашелестела бумага и Павел зачитал. — Никого и ни в чём не виню. Без Максима жить не хочу. Позаботьтесь о дочке.
— А как же ребенок?
— Девочка пока в отделении. Надо будет оформлять свидетельство о рождении. Жалко-то как. С младенчества сирота.
— Нет, — рявкнул неожиданно Лекс. — Я сейчас приеду. Ничего без меня не предпринимайте.
* * *Я не помню, как мы доехали до дома. Туман застилал глаза. Мозг отказывался работать. Меня трясло и, кажется, поднялась температура. Сквозь бред я слышала какие-то голоса, зовущие меня, но раз за разом ниточки обрывались, едва я ступла на непрочный мостик связи. Раз за разом просматривала сцену аварии и не могла найти выход. НЕ могла предотвратить смерть. Изредка слышался спокойный голос, который почему-то напоминал мне Лекса. Но его не было, поэтому мне оставалось лишь плакать.
Я очнулась на исходе второго дня. Комната была погружена в полумрак. Где-то на кухне разговаривала с дедушкой мама. Мяукала кошка. В углу, куда почти не падал свет, спал в кресле человек. Я, не веря глазам, прошептала:
— Саша, любимый.
Мужчина вздрогнул и проснулся, подняв голову, и я тихо ойкнула. На меня грустными глазами смотрел Роман. Актер встал и подошёл ко мне, присев на край кровати. В его глазах плескалась такая мука, что я испугалась. Рука сама потянулась и ощутила щетину на его щеке. Рома казался сильно изможденным. Под глазами залегли тени, лицо осунулось, но он улыбался мне. Потом мягко дотронулся губами до лба.
— Ты очнулась.
— Дай попить, — я проглотила комок в горле, — пожалуйста.
