Ребенок от босса-негодяя - Анна Лапина
– А мы разве не здесь останемся, сэр? – тушуется парень, заговорив таким детским и уязвимым голосом, от которого сердце матери во мне готово разорваться. – Женщинам нужно собрать вещи для переезда в наш дом. Я думал, мы будем с ними сегодня… Разве нет? Мы, как мужчины, должны им помогать. Ты сам говорил, что должны!
– Виктор… – смягчается псевдо-отец мальчика, тяжело вздохнув. – Всё не так просто. Для начала нам надо с Настей помириться.
– Ну так миритесь! – воодушевляется мальчик. – Мы пока с Розой тут побудем, поиграем, постреляем в крокодила на бортике ванной! Идите, миритесь, пожалуйста!
– Агу-ку-ту! – вносит свою лепту наша с Назаром дочь, явно поддерживающая своего друга.
– И Роза согласна! Идите! – отсылает нас новая любовь моей вреднульки.
– Может и правда? Пойдём и поговорим спокойно? – спрашивает Назар, повернувшись ко мне с мокрым лицом и испорченной причёской. Но так ему даже лучше. Пропала строгость и напряжение с лица.
– Я боюсь их одних оставлять, – признаюсь шёпотом, чтобы Виктора не задеть. – Она же не сидит на одном месте, а он может не успеть.
– Всё он успеет, – уверяет меня Назар, аккуратно беря за руку и ведя на кухню. – Поверь, у него реакция то, что надо.
– А где… – тяну, не заметив охранника на кухне.
– Лексо в машину спустился, чтобы нам не мешать, – отвечает Рахманов. – Да и парней надо бы отпустить поесть.
– Ясно, – вздыхаю. Прохожу вглубь кухни и сажусь на свой любимый стул у окна. – Виктор многое мне рассказал, – произношу, подтянув ноги и обняв их. – О том, что его мать умерла. И отец умер от болезни какой-то, а ты ему отца замещаешь.
– И да и нет, – заговаривает Назар, опустив взгляд. – Виктору было четыре, когда в его дом залез пьяный сосед-отморозок и его дружки. Отца Виктора тогда не было дома. Завершал крупный проект в Европе и остался там на день дольше, чем нужно. Просто устал и хотел отоспаться, и уже после полететь домой, – рассказывает так, словно сам всё это пережил. – Пьяный сосед избил на глазах мальчика его мать. Думаю, там было кое-что и посерьёзнее просто избиения. Но итог в том, что Виктор видел смерть матери своими глазами, и это нанесло ему огромную психологическую травму. Он боится пьяных. Поэтому я два года и капли в рот не беру. Он боится огромного скопления чужих людей. Поэтому он всегда дома. И ему постоянно кажется, что те люди, которые убили его мать, придут за ним, чтобы закончить дело. И ему очень страшно! Страшно, что рядом не окажется охраны, которая его спасёт.
– О господи! – вздыхаю еле слышно, прикрыв рот рукой. – А с виду… такой весёлый и такой лёгкий. Даже не скажешь, что это было в его жизни.
– Он прячется, Насть, – печально усмехается мужчина. – Ему часто снятся кошмары, и он постоянно ищет меня, потому что я единственный, кому он доверяет после смерти отца. Но он знал о тебе и ждал то, что однажды ты станешь частью его семьи. Поэтому возможно с тобой он может вести себя как со своей матерью. Видеть её в тебе. Дружить с тобой. Шутить. Играть. Доверять. Я много ему о тебе рассказывал и думаю, инстинктивно он понимал, что мы будем вместе, и ты станешь по сути ему мамой.
– А почему он с тобой? Его отец твой друг? Или кто? Почему мальчика оставили с тобой?
– Давид, так звали отца Виктора. Давид Есенский, – поясняет. – Убийство жены отравило его. Он стал одержим местью за неё больше, чем я за своих родителей и дяди. Я понимал, что мой враг опасен тем, что убьёт мою семью. Давид же просто хотел мести. Он бросил всё на то, чтобы найти ублюдка, что сотворил такое с его женщиной. И нашёл. Моего врага, – рассказывает, и пазл постепенно начинает складываться. – Да, у нас оказался один враг на двоих. Давид потерял голову от своей ярости, но вместе с этим у него начался рецидив рака. И в какой-то момент он понял и вспомнил о сыне. Он его любил и не бросал всё это время, но в ту секунду он осознал, что не может его оставить сиротой. Одного на этом свете. Давид лечился. Сражался за жизнь, чтобы не оставлять малыша одного. Понимал, что не может себе позволить сделать это – дать потерять сразу же после матери отца. Только болезнь не отступала, хоть он и боролся… А потом по новостям стали крутить моё нападение на этого ублюдка. И он приказал своим людям найти меня быстрее людей Шайхата. Давид решил, что это его шанс хоть что-то сделать. Хоть как-то помочь сыну.
– Он оставил тебе Виктора, потому что ты был врагом его врага? – удивляюсь. – Бред!
– Не торопи меня, Насть, – просит Назар. – Люди Давида нашли меня очень быстро, словно на мне маяк был. Но не суть. Меня привезли к нему и почти сразу он предложил мне сделку. Мы поменяемся местами. Он станет Назаром Рахмановым, который убьёт мразь, что сотворила всё это с нашими семьями. А я стану Давидом Есенским. Отцом нуждающегося в нём мальчика. Я должен быть с Виктором до его восемнадцатилетия, и сколько он будет нуждаться во мне после. Быть его другом, защитником и тем, кто заменит ему семью. И я пошёл на это. Я понимал, что мне не жить после убийства Шайхата, а после твоего звонка мне хотелось жить! Ради тебя! Ради дочери! А теперь ещё и ради Виктора. Пусть он мне никто по крови, но для меня он уже мой сын! Моя семья!
– Он идиот? – озвучиваю мысли обеспокоенной матери, считающей настоящего отца Виктора сумасшедшим. – Этот Давид? Предлагать своего сына первому встречному? А что, если бы ты после убил Виктора, чтобы завладеть его богатством? Он вообще, что ли? Я бы на месте его жены придушила бы его! Честное слово! Оставлять ребёнка с человеком, которого разыскивают и обвиняют в покушении на убийство!
– Как бы ужасно это ни звучало, но мы были знакомы с Давидом, – ухмыляется Назар, сдерживаю улыбку. – Он главный конкурент Карима в Венгрии. И парочку раз мы.. сталкивались. Ещё тогда мы оба заметили, что очень похожи. Очень! Но мы не родственники. Я год назад сравнивал свою ДНК с ДНК Виктора. Нет совпадений. Просто случайность. Но она сыграла нам на руку. И мы оба знали, какие мы люди. Давид был жёстким, но
