Девочка, которую нельзя. Книга 2 - Стася Андриевская

— Я же обещал, что мы ещё встретимся, — вместо приветствия развёл руками Мороз. В машине было так мало света, что его пепельная борода казалась грязно-жёлтой, а вечно красное лицо оранжевым. — Ну и как наши дела, Зореслава Олеговна?

Я упрямо молчала, он вздохнул.

— Если бы вы только знали, как сложно работать с юницами! Вы словно мотыльки, сами кидаетесь в огонь, хоть предупреждай вас, хоть нет. Я так понимаю, моих прошлых доводов оказалось недостаточно, и Гордеев всё-таки убедил вас в своей искренности?

Я продолжала молчать, чувствуя однако пробуждение противного червя сомнений в груди. Оказывается, он никуда не делся, просто затаился на время.

— Хорошо, давайте вернёмся к тому, на чём закончили, — терпеливо кивнул Мороз. — Вы спрашивали какие обстоятельства заставляют нас сомневаться в Гордееве, я предложил вам самой расспросить его про отметину. — Постучал пальцем по предплечью. — И хотя я уверен, что вы, несмотря на все запреты, всё-таки слили ему наше с вами сотрудничество, и даже наверняка получили какое-то внятное объяснение происходящему, но и про отметину тоже не забыли выяснить. И ответ Гордеева вас, судя по всему, удовлетворил. Ведь так? Отлично. Сравним версии?

— Господи, — ткнулась я лицом в ладони, — я не понимаю, чего вам от меня надо! Вы же наверняка и сами знаете где сейчас Игнат! Ну задайте свои вопросы ему, какие проблемы?

— Никаких проблем взять Гордеева у нас нет, уж поверьте. Просто задача другая. Мы пытаемся выяснить, по-прежнему ли он надежный агент или его пора… утилизировать. — Внимательно понаблюдал за моей реакцией. — Вот вы бы что для него предпочли, Зореслава Олеговна, утилизацию или долго и счастливо? Не то, чтобы ваше мнение имело хоть какой-то вес, просто не лишним будет понимать, что Гордеев в данном случае скорее исключение из общих правил. Обычно мы не возимся с неконтактными агентами — они устраняются при первых признаках ненадёжности. Но я уже говорил вам, что Гордеев важен для меня лично. Он хотя и не в меру строптивый, но очень ценный специалист. Я бы даже сказал, уникальный. То, что может он, часто не может повторить никто другой, у него словно особое чутьё на развилку событий и исключительная непредвзятость в методах. Циничная расчётливость, если хотите. Там, где дрогнет другой — Гордеев пройдёт по головам, но поставленной цели достигнет. Он зациклен на результат, для него даже собственная смерть не станет поводом слить поставленную задачу. И за это его не только особо ценят в нашем руководстве, но и предпочитают не пускать к себе за спину. Понимаете, о чём я? — Многозначительно дёрнул бровью. — Гордеев ведёт себя мутно, но это может означать что угодно, от предательства до особых обстоятельств по делу, о которых он не может сообщить даже мне. Это против всех правил… но это, мать его, Гордеев! Поэтому и у меня есть как поводы для беспокойства, так и причины побороться за своего агента. И именно этим я сейчас и занимаюсь — прикрываю его задницу от больших проблем! А в ответ получаю лишь ещё бо́льшие проблемы на свою! И мне, чёрт возьми, нужно хотя бы приблизительно знать, что у этого гада на уме, чтобы понимать в какую сторону двигаться самому!

Резко оборвал перешедшую на гневный тон тираду. Повисло молчание. И я вдруг так испугалась за Игната! Я-то знала в чём дело. Что он, вместо того чтобы использовать меня в хитроумной схеме с Жагровскими наоборот, пытается от них скрыть.

— А что будет если вы, — несмело подняла взгляд на Мороза, — вот лично ВЫ узнаете, что он действительно преследует какие-то свои цели?

— Я так понимаю, вам есть что мне рассказать?

— Нет! — поспешно выпалила я. Слишком поспешно. Испугалась. Потупилась. — Правда, нет. Игнат совсем ничего мне не говорит. Но вы же, получается, тоже слегка… идёте против системы, покрывая его?

— М, торг? — заинтересованно откинулся на спинку кресла Мороз. — Забавно. То есть, мотивация, которую я давал вам раньше — вашу свободу и защиту от слива тем, кто ведёт на вас охоту, для вас уже не котируется? Вам теперь нужны гарантии для Гордеева? В ущерб собственным? Хм… Что же могло так на вас повлиять? Дайте подумать… Не влюблённость, точно, ведь вы ещё в прошлый раз говорили, что держите всё под контролем и уйдёте от негодяя сразу, как только захотите…

— Хватит! — взмолилась я. — Просто скажите какие у него перспективы.

— Я вам так скажу, Зореслава… Вы же позволите без отчества? Мы, вроде, так давно знакомы, что пора уже и на «ты» переходить, — сухо посмеялся над собственной шуточкой. — А если серьёзно, то пока о происходящем знаем только вы да я, мы всегда сможем договориться. Гордеев важен для меня, я не хочу его ликвидации. Но и я не всесилен, и всё зависит от того, как далеко зайдёт ситуация. Просто помогите мне разобраться в этом, и нам будет что обсудить дальше. Только на этот раз настоятельно не советую вам рассказывать о нашем разговоре Гордееву. Настоятельно. Вы же не хотите новой порции лжи, нового витка вашего обманутого доверия, и, самое главное, вы же не хотите проблем самому Гордееву?

Я долго грызла губу, даже не осознавая, что по языку расползается вкус крови… И сдалась.

— Что вы хотите знать?

Мороз удовлетворённо кивнул:

— Планы. Не относительно вас, уверен, что тут вы от него ничего не добьётесь, а вообще — планы. От глобальных — чем собирается заняться через год-другой, до насущных — где бывает, с кем общается. О чём общается. Особенно это ценно в случае, если вы с ним снова на какое-то время затеряетесь. На этот раз мы не будем терять время на поиски — вы должны будете выйти на связь с нами. Это понятно?

Я кивнула, он протянул мне обрывок бумаги с записанным на нём номером.

— Запомнить и уничтожить. Забывать не советую — будет считаться очередным сливом. Но на этот раз последним. Роковым и для вас, и для Гордеева. Надеюсь, это понятно?

Я кивнула.

— Можно идти?

— Конечно, — отщёлкнул он кнопку центрального замка. — Погодите! Мы же забыли главное — сверить версии о происхождении отметины!

— Не надо, — опустошённо выдохнула я. — Какая уже разница.

— Ну не скажите! Ведь если вам он сказал одно, а мы выяснили другое — значит, кому-то