Правила бунта (ЛП) - Харт Калли

Прес без колебаний чокается рюмкой с Марой. Ей нужно было немного выпить для храбрости еще в академии, чтобы просто спуститься сюда. Не сомневаюсь, что она будет избегать Пакса всю ночь, текила не поможет с этим, но может немного успокоить ее нервы. Я же, с другой стороны, наоборот хотела бы встретиться с одним из хозяев вечеринки.

Существуют ограничения на взаимодействие, которое мы с Дэшем можем позволить себе здесь. Я не ожидаю, что он бросится через переполненную комнату, подхватит меня на руки, закружит и начнет целовать. Но у нас все еще остается зрительный контакт. Тяжесть его взгляда на меня в коридорах академии подобна ласке. В трех отдельных случаях я обнаруживала, что горю и возбуждаюсь только от взгляда, который он посылал в мою сторону. Дэш всегда ищет меня, находит, а потом отводит взгляд. Всегда. Любой, кто не обращал внимания, никогда бы не заметил, как его взгляд постоянно перемещается, возвращаясь ко мне каждые пару минут. Но я замечаю, потому что делаю то же самое.

Мы втроем опрокидываем текилу, вздрагивая от огненного следа, который прожигает нам горло. Прес сосет дольку лайма, которую берет из стеклянной миски посреди кухонного островка, и морщится.

— Ух, это отвратительно.

— Вообще-то, это «Эррадура Селексьон Супрема», — произносит низкий голос позади нас. — Четыреста долларов за бутылку. Это дерьмо мягкое, как задница младенца, Рыжик.

Пресли сжимает рюмку в руке. Она похожа на одну из тех коз, теряющих сознание от испуга, прямо перед тем, как они падают в обморок. Бедная девушка не оборачивается, и это хорошо, потому что Пакс Дэвис одет в черную рубашку на пуговицах, черные джинсы и черный галстук, и даже я могу признать, что он выглядит чертовски сексуально. Неудивительно, что парень так часто работает моделью. Его татуировки ползут вниз по рукам и вверх, из-под воротника рубашки. Пакс подмигивает мне, прожигает дыру в спине Прес — похоже, он на самом деле оценивает ее задницу — а затем продолжает идти, исчезая в гостиной.

Рот Мары сморщен, как кошачья задница.

— Он ушел. Можешь дышать, — кисло говорит она. Бедняжка Прес остается неподвижной, хотя рюмка в ее руке дрожит. Глаза Мары расширяются. — Дыши! О боже, девочка, сделай гребаный вдох!

Пресли вдыхает, воздух натягивает ее голосовые связки, создавая театральный звук, который издают актеры, когда втягивают воздух после того, как почти утонули. Я беру ее рюмку и наливаю нам еще текилы.

— Черт, Прес. Уверена, что он тебе вообще нравится? Думаю, ты путаешь влечение со слепым ужасом.

Подруга угрюмо принимает рюмку и выпивает дорогой алкоголь. На этот раз воспринимает его гораздо лучше.

— И то, и другое, — говорит она. — Теперь эти две эмоции неразрывно связаны. Я буду возбуждаться во время фильмов ужасов до самой смерти. Насколько это хреново?

Трудно не рассмеяться, но я справляюсь.

Наш разговор прерывается взволнованным криком откуда-то с первого этажа. Секундой позже в кухню влетает Дамиана Лозано, пошатываясь на четырехдюймовых каблуках, одетая в серебристое платье, которое не оставляет пространства воображению.

— Давайте, придурки. Рэн собирается это сделать. Он не начнет, пока мы все не будем там.

Я не знаю, что за «это» и где «там», но наши одноклассники, слоняющиеся по кухне, знают. Все бросаются к двери, ведущей обратно в гостиную. Мара хватает за руку Прес, потом меня, и тянет нас за собой, когда тоже выбегает из кухни.

Музыка все еще гремит в гостиной, тяжелые басы стучат у меня в голове, но все люди, которые танцевали минуту назад, исчезли. Все собрались у подножия впечатляющей лестницы в фойе, где Рэн, Пакс и Дэш стоят на седьмой или восьмой ступеньке, достаточно высоко, чтобы их можно было увидеть над головами каждого.

Мой желудок совершает тройной аксель, скользит и врезается в бетонную стену, когда я вижу Дэша. В свете ламп его волосы выглядят как полированная медь. Я ожидала, что он будет одет в рубашку на пуговицах, как Пакс и Рэн, но вместо этого на нем черная футболка с маленькими белыми крапинками по бокам. На нем рваные на коленях джинсы, а на ногах потрепанные красные кеды. Он выглядит невероятно красиво. Эта неряшливая, небрежная, непринужденная версия его самого и есть та версия Дэша, которую я узнала. Его руки в карманах, вес тела приходится на одну ногу. Исчезла прямая спина и жесткие плечи. Однако его глаза все еще холодны, когда тот обводит взглядом людей, собравшихся у его ног. В конце концов, он — Бог Солнца из Бунт-Хауса.

— Итак. — Рэн убирает свои темные волосы с лица, оценивая море лиц перед собой, как какой-то великодушный бог, обращающийся к своему народу. — Добро пожаловать. Я буду Мастером Охоты на этот вечер. Те из вас, кто уже посещал одну из наших вечеринок, знают, что будет дальше. Для тех из вас, кто здесь впервые, слушайте внимательно. Придя сюда сегодня вечером, вы даете свое согласие на сегодняшние торжество. Мы никого не держим против воли. Дверь вон там. Можете спокойно покинуть вечеринку, если зассали. Но... если останетесь... будете соучастником того, что будет дальше.

— Что будет дальше? — кричит кто-то из глубины комнаты.

Глаза Рэна вспыхивают.

— Сегодняшняя игра называется «Найди и отпразднуй». Правила просты. По всему дому спрятаны такие же пакетики, которые ждут, когда их найдут. — Он показывает всем крошечный пластиковый пакетик — прозрачный пластик, размером с квадратный дюйм, а на дне небольшое количество белого порошка.

— О боже, — бормочет Мара. — Ну вот, начинается.

— Что в нем? — кричит один из парней.

Невозмутимый взгляд Рэна едок.

— Если бы ты позволил мне договорить, то узнал бы. — В другой руке парень держит еще один маленький пакетик, но на этот раз порошок внутри синий. — Такие пакеты тоже спрятаны. Белый порошок — это тальк. Или Молли. Или кокаин. — Он смотрит на пакетик, покачивая головой из стороны в сторону. — А может, амфетамин. Черт его знает. Синяя штука, вероятно, просто разрыхлитель теста с добавлением пищевого красителя. Но есть шанс, что это может быть «Виагра». Шансы — пятьдесят на пятьдесят. Ваша задача, если вы решите принять участие в игре, состоит в том, чтобы найти одну из этих красавиц и принять ее содержимое.

— И что потом? — спрашивает Бойд Лоури, капитан команды дебатов.

— А потом вакханалия, придурок, — влезает в разговор Пакс. — Перепихнись. Побалуй свой член.

— Или киску, — добавляет Рэн. — Это оргия равных возможностей. Побеждает тот, кто переспит с большим количеством людей к восходу солнца.

— И какой приз, Рэн? — спрашивает мужской властный голос из глубины комнаты. — После того, как мы проглотим кучу не поддающихся описанию наркотиков и оттрахаем всех вокруг?

По толпе пробегает рябь тишины, потому что большинство из нас узнают этот голос. Мы проводим час с его владельцем каждый понедельник и четверг утром, не так давно начав изучать «Ромео и Джульетту».

— О боже мой. Не может быть. — Мара смеется, прикрыв рот рукой.

Она обрадовалась еще до того, как обернулась и увидела его: доктора Фитцпатрика, прислонившегося к закрытой входной двери, руки спрятаны в карманах джинсов. Его волосы по бокам недавно подстрижены. На нем черная толстовка с серой полосой поперек, которая выглядит странно знакомой.

До сих пор выражение лица Дэша было совершенно пустым. В тот момент, когда он видит Фитца, все меняется. Уголки его рта опускаются, глаза полны стали. Он бросает взгляд на Пакса, который выглядит таким же недовольным. Рэн — единственный парень из Бунтовщиков, которого, похоже, не смущает присутствие нашего учителя английского.

— Для начала, наше уважение, — говорит он. — А еще... иммунитет.

Фитц застенчиво улыбается, глядя на свои ботинки.

— Иммунитет от чего именно?

— От меня, — говорит Рэн. Затем кивает головой в сторону Дэша. — От него. — Кивок на Пакса. — И него.

— Хм. Не понимаю, что это за приз такой. Иммунитет от внимания трех мальчиков-подростков? — Фитц качает головой, в уголках его глаз появляются морщинки. — Вряд ли это то, о чем мне стоит беспокоиться.