Верь мне - Екатерина Аверина
В меру раскрепощенная, смелая, желанная.
— Мне так хорошо с тобой, — отвечаю на её ласки. Тая жмурится от удовольствия.
— И мне, — подминаю ее под себя, тону в родных глазах и чувствую себя по-настоящему счастливым.
* * *С ремонтом я закончил буквально за день до церемонии. Близнецы не смогли приехать на скромный мальчишник. Взял обещание с друзей, что к рождению ребенка они оба явятся иначе все, дружбе конец.
Надеюсь, однажды со своим отцом парни тоже смогут найти контакт. Семья — это самое ценное, что у нас есть.
Сейчас мы сидим с грозным Асланом Ленаровичем, наверное, так, как никогда не сидели. На диване перед телевизором.
На столе открытая бутылка дорогого виски, пара стаканов, наполненных до середины.
Мы медленно тянем алкоголь, смотрим старый боевик и перекидываемся ничего незначащими фразами.
— И что, даже кататься не поедем? — поддевает меня родитель, хитро сощурив свои темные глаза.
— Если желаешь, — усмехаюсь в ответ. — Но я бы все же воздержался, — киваю на початую бутылку. Отец внимательно изучает моё лицо, словно видит впервые. — Что? — смеюсь, делая глоток крепкого алкоголя. — Я не собираюсь отказываться от своего увлечения, просто… ценности поменялись. Скажем так, я пересмотрел приоритеты.
— Вот и славно, — получил нотки удовлетворения в ответ.
Глубоко за полночь я проводил отца, глянул на свой костюм, висящий на вешалке под слоем хрустящего целлофана, и лег спать предвкушая, как завтра на этой постели окажется моя любимая женщина.
С утра легкая муть в голове и нервяк такой, что дрожат руки.
— Убери, — смеется приехавший Аслан Ленарович.
Он оттолкнул мои ладони и сам застегнул пару верхних пуговиц на белой рубашке. Протянул галстук, но от него я решил отказаться. И так дышать нечем, еще эту удавку на шею вешать.
— Готов? — улыбается папа.
— Нет, конечно! — подхватываю его настроение.
— Ну тогда поехали, — он толкнул меня в плечо в сторону выхода.
Какое-то запредельное волнение накрывает меня с каждым километром. То пробки, то заехали воды купить. Будто специально тянут время, чтобы свести меня с ума. Я уже хочу увидеть свою Камаеву, прикоснуться к ней и убедиться, что все это не сон. Мы действительно пришли к этому. У нас правда свадьба.
— ЗАГС? — удивился увидев, куда мы подъехали.
— Да. Решили провести вас по классическому маршруту. Идем, — старший Амиров первым покидает салон автомобиля.
Я делаю пару коротких шумных выдохов, как перед боем на ринге. Выхожу следом.
В здании встретил маму, родителей Таи и две одинаковые улыбки близнецов, между которых скромно стоит девчонка с красно — рыжим волосами.
— Мы не могли не прийти, — парни по очереди жмут руки. Я удивленно кошусь на отца, тот только подмигнул и обнял маму. — Потом все расскажем, — обещают они.
— Таську видели? — взволнованно оглядываю просторный торжественно украшенный холл.
— Нет. Откуда? Прячут, — очаровательно, как всегда, улыбается Стефан.
— Амировы проходите, — позвала нас женщина в бежевом костюме и белой блузке с рюшами. Забавно. Думал, такое уже не носят. Но классика, значит классика. Пусть будет так.
Нас завели в зал для регистрации. На полу расстелен большой ковер, у стены стоят два ряда стульев с высокими спинками. Мама, нервно кусая губы, села на крайний. Подошел, крепко обнял ее, погладил по спине стараясь успокоить. В распахнутые двери буквально влетел дед Вова и высоко держа подбородок за его спиной встала бабушка.
— Успели, — улыбнулся он. — Пробки сегодня. Будто всем срочно приспичило куда-то ехать! Я таксиста попросил. Мы где смогли, дворами объехали, но все равно чуть не опоздали на свадьбу единственного внука.
— Спасибо, что приехали, — пожал ему руку и в знак уважения чуть склонил голову.
Все расселись по своим местам. Заиграла музыка. Я стою посреди зала и не понимаю, что и как мне надо делать.
Высокие створки дверей распахнулись. У меня перехватило дыхание от увиденного.
Плавной походкой в регистрационный зал входит моя Камаева под руку с отцом. На ней белое, слепящее глаза, платье с пышной юбкой, дающей ощущение воздушности, легкости образа. Корсет не скрывает округлившийся животик. Он идеально его подчеркивает. Тонкое кружево, струящееся по рукам, заканчивается на середине пальцев. Фата доходит до пола, а спереди красивой тонкой вуалью закрывает лицо любимой женщины.
Не сдержал тихого смеха. Не думал, что классики будет столько. Родители постарались на славу.
— Береги ее.
Валерий Игнатович вкладывает руку дочери в мою и едва заметно смахивает скупую отцовскую слезу.
— Обещаю, — склонил перед ним голову принимая руку дочери непримиримого, казалось, врага моего отца.
Опустив руки, мы развернулись лицом к регистратору. Женщина стала торжественно зачитывать речь, в которой говорится о верности, любви до гроба и другие громкие слова. Они ничего не значат, пока не будут подкреплены действием. Я почти не слушаю ее. Ищу пальцы Таи, спрятанные в рукаве, касаюсь их, чувствую, как моя девочка вибрирует от волнения.
Нам разрешают обменяться кольцами. Мой отец торжественно подносит их на красивой темно-синей бархатной подушке. Взял ободок поменьше, машинально провел пальцем по его внутренней стороне и поймал гравировку. Тут же перевел взгляд на маму.
— Эти кольца принесли нам счастье. Мы решили, что вам оно тоже не помешает. Запомни сын три простых слова, написанных на этом ободке: «Любовь. Верность. Семья». Сказав сегодня свое «Да», ты подписался под ними, а слово Амировых — закон. Его придется соблюдать.
— Спасибо, отец.
Я надел на безымянный палец любимой девочки мамино обручальное кольцо. Дрожащими пальчиками Тася взяла более крупный, грубоватый ободок отца и он занял место на моем пальце.
