Блудный папа для сорванца (СИ) - Невинная Яна
– Тогда пусть побудет и после родов, – решил Гриша, и я согласилась.
Можно не переживать, что у меня не будет времени на новорожденную. Я еще помнила, с каким трудом вынесла первые три года сына, пока не стало легче, и со страхом ждала новых родов. Но в то же время и с трепетом…
– Вот смотри, Юля, уже второго рожают! – пожурил сестру Гриши мой свекр, когда мы привезли внука к ним в дом.
– Папа, ну хватит, – заныла Юля и возвела очи к небу.
– Я тебя завтра с одним человеком познакомлю, адвокат, в разводе, отличный парень…
– Твой отец не меняется, – рассмеялась я и вздрогнула от знакомого ощущения. Вцепилась Грише в руку.
– Схватка!
В роддоме нас приняли в ускоренном порядке. Полина Григорьевна торопилась на свет…
– Держите, здоровенькая девочка! – сообщила акушерка и отошла позвать Гришу, который вышел непосредственно перед родами.
Конечно, до самого важного момента он присутствовал в родовой, массировал поясницу, помогал мне прыгать на большом мяче, чтобы поторопить роды, уговаривал не нервничать и просто смешил, подбадривая. Не будет преувеличением сказать, что Полиночку мы родили вместе.
Ко мне на грудь положили маленькое хрупкое существо, которое я осторожно прижала к себе руками, от чувства непередаваемой нежности сжалось сердце и слезы полились по щекам.
– Она такая крохотная, – прошептал Гриша, оказываясь рядом и гладя меня по голове.
– Отойдите, папаша, пеленки уберу, – небрежно проговорила пухлая тетка в халате, а потом, увидев меня, а потом Гришу, вглядевшись в наши лица, замерла и перекрестилась.
– Господи, спасибо тебе! – запричитала, складывая руки на объемной груди.
– Что такое? – нахмурился Гриша, злясь, что посторонняя женщина испортила такой важный момент.
– Сейчас, сейчас, – она завозилась и стала шарить у себя в кармане, достала какой-то замусоленный пакетик с бумажкой и деньгами внутри. Выволокла наружу его содержимое и высыпала в ногах моей постели. – Заберите, только верните счастье.
– Так, что тут происходит, Наталья Сергеевна? – возмутилась главная акушерка, принимавшая у меня роды. – Вы чего пристали к роженице и свои вещи вывалили?
– Галина Алексеевна, это же они, те самые постояльцы отеля, где я работала, я же рассказывала, помните? – заторопилась она объяснять, снова подпихивая бумажку и деньги. – С того дня несчастья на меня посыпались, Бог покарал. С работы уволили, муж бросил, с деньгами худо стало, дети непутевые! Думала стать управляющим менеджером отеля, а сама санитаркой работаю, не прыгнуть мне выше головы, деньги украла чужие – у себя счастья в три раза своровала.
Гриша молча протянул руку к бумажке, игнорируя деньги. Располосованная постаревшая бумага с оборванными краями, казалась, была вырвана из записной книжки.
Чтобы я не трогала грязную записку, замусоленную чужими руками, муж протянул мне ее, показывая написанное.
Всего три строки, которые сняли окончательно груз с моего сердца и похоронили прошлое окончательно. То, что меня раньше беспокоило, давно перестало иметь значение, ведь Гриша каждый день доказывал свою любовь и то, что я не ошиблась, с разбегу прыгнув в наши отношения.
Но всё же было так приятно узнать, что Гриша не обманывал меня. Он действительно тогда, в то роковое утро, оставил деньги и записку.
«Прости за порванное платье. Это была чудесная ночь. Давай повторим?»
Извинения. Благодарность. Надежда на будущее.
Восемь потерянных лет – и всё же, несмотря ни на что, чистое, незамутненное счастье, которое мы заслужили.
Конец
