Ехал грека через реку (СИ) - "tapatunya"

— Сама придумала? — он шел за ней следом, в очередной раз поражаясь стремительности смены настроения.

— Нет, это Цветаева.

— Передай ей, что она идиотка.

Ася покачнулась, ухватившись за сердце.

— Цветаева — идиотка? — возопила она. — Ты пробил дыру в моем сердце! Немедленно надувай спасательную лодку! Мои кровь и слезы зальют весь город. А ты почему до сих пор жив? Почему небеса не разверзлись и не пронзили тебя десятком молний?

Прохожие оглядывались на нее, но Асю это мало волновало. Она заламывала руки и призывала великого Пушкина спуститься на землю и оторвать голову необразованному язычнику.

— Слушай, — Ася наконец выдохлась и подхватила Адама под руку. — Ну ты же в школе учился? Там же преподавали русскую литературу, да?

— Я был в спортивном классе, и большую часть времени проводил на тренировках.

— По какому виду спорта?

— В каком именно классе?

Клякса и Васька, перелаивая друг друга, заливисто приветствовали их.

Во дворе Димдим и Ева пинали друг другу мяч в тусклом свете фонаря.

Увидев Асю, его дочь помчалась к ней, шлепнулась, вскочила снова и побежала дальше, прихрамывая.

— И ты туда же, — Ася обняла ее, склонившись, — больно?

— Нет, — но голос Евы дрожал, — совсем не больно.

— Почему она ревет из-за всяких пустяков и не плачет из-за важных вещей? — задалась вопросом Ася, целуя круглые щечки. — Пойдем. Посмотрим на твои колени.

— Дома, — Ева потянула ее за руку к калитке. — Пойдемте скорее домой. Васька, за мной!

— Вы одинаковые, — Ася оглянулась на Адама. — Аж мороз по коже.

Он улыбнулся, надевая поводок на собаку. Догнал их.

— Ева, — спросил весело, — что такое тинки-винки?

Она спряталась за Асей.

— Сам знаешь.

— Ничего и не знаю.

— Димдим, мы ушли, — крикнула Ася.

— Ева Адамуровна, немедленно отвечайте на вопрос, — Адам передал поводок Асе и перехватил дочь, подбросил ее, породив пронзительный визг. — Что еще за тинки-винки?

— Ася, скажи ему!

— Я понятия не имею, детка, о чем вы говорите.

Ева, хихикающей мартышкой повиснув на Адаме, спросила у Аси:

— Где ты потеряла ботинки?

— О, — оживилась та. — Сейчас я тебе расскажу. Мне встретилась злая королева, которая выбросила свои любимые тапочки.

— Тапочки? — переспросил Адам и пощекотал дочь под подбородком.

— Зачем она их выбросила? — удивилась Ева.

— Ну, она подумала, что они стали слишком плешивыми.

— Плешивыми? — снова переспросил Адам. — Да это были прекрасные тапочки!

— Прекрасные тапочки не выбрасывают! — парировала Ася невозмутимо.

— О чем вы опять говорите? Я вас не понимаю, — возмутилась Ева.

— Все ты понимаешь, — подбросил ее Адам. — Даже слишком много. Ась, зайдем в магазин? Купим каких-нибудь фруктов на ужин?

— И маааленькую шоколадку для маааленькой девочки, — подсказала Ева.

— Вы два раненых бойца, — напомнила Ася, — так что в аптеку и мазать ушибы.

— И совсем не больно, — заверили ее Ева и Адам хором.

34

Проснувшись ночью и не обнаружив рядом с собой Аси, Адам включил свет, огляделся по сторонам и вышел в гостинную. В приглушенном свете ночников, он не сразу увидел ее — неподвижную фигуру на полу. Ася лежала на спине, обхватив руками живот, и сосредоточенно разглядывала потолок, задрав ноги на сиденье дивана. Опять отеки?

— О чем ты так серьезно думаешь? — спросил Адам, устраиваясь рядом.

— О моем ребенке, — ответила Ася. — О том, как я буду любить его и какой матерью стану.

— И что надумала?

— Что мне надо будет очень стараться, чтобы не мешать ему жить, — принялась загибать она пальцы. — Чтобы поддерживать, но не давить. Чтобы не навязывать свои желания, а слышать его. Чтобы позволить быть таким человеком, которым он хочет. Звучит как предвыборная агитация, правда? Никто не выполняет тезисы из предвыборной агитации. Возможно, я стану самой ужасной матерью в мире. Дети очень гибкие, их любовь безусловна, и они подстраиваются под взрослых. Что подводит нас к главному вопросу — как любить своего ребенка так, чтобы он рос свободным?

— Что важнее — свобода или безопасность?

— Именно, — энергично подхватила Ася. — Чем больше свободы — тем больше рисков. Чем больше контроля — тем меньше рисков. Обложить ребенка подушками заботы так заманчиво, это такой простой и эффективный способ спасти свою психику и сказать себе: ну, я сделал, все, что мог. Это все для его блага. Ох, Адам! Мне требуется постичь новые формы любви.

И она, повернувшись к нему, оперлась щекой на руку, глядя на него сверху вниз.

— И еще я думала о тебе, — договорила Ася, хмуро кусая губы. — Я так стараюсь тебя защитить, что лишаю свободы воли. В конце концов, если смотреть на все с точки зрения…

Адам провел пальцем по ее губам, чтобы она оставила их в покое. Ася на минуту сбилась, цапнула его за палец, дунула на него и продолжала:

— С кармической точки зрения, возможно, мы встретились для того, чтобы ты набил себе юношеских шишек и в итоге познал дзен. Может я послана тебе для того, чтобы закалить твою волю и укрепить характер. Поэтому делай все, что хочешь. Я не буду обкладывать тебя подушками.

Адам тихо улыбнулся ее решимости.

— Вопрос не в том, чего хочу я, — мягко шепнул он, — а в том, чего хочешь ты. Со вчерашнего ты как переполошная курица хлопочешь обо мне. Что насчет тебя?

— Чего хочу я? — проговорила Ася медленно. Казалось, она удивлена этому вопросу. — Мультипликационный сериал по Гарри Поттеру, например.

— Не увиливай.

— Не увиливаю, — она склонилась чуть ниже и едва коснулась губами его губ. — Можно я не буду сейчас ничего хотеть?

— Так разве бывает? — удивился Адам, который в эту минуту как раз хотел очень многого.

— Я буду просто плыть по течению, — объявила Ася. — Не буду ни о чем думать и не буду ни о чем беспокоиться. Просто воспринимать тебя… как подарок на Новый год. Ну знаешь, коробка со множеством разных конфет и кедровой шишкой. Ты понимаешь, что рано или поздно эти конфеты закончатся, но все равно радуешься им.

— Я как конфета на Новый год? — переспросил Адам завороженно. Он уже начинал думать, что изрядно достал Асю своей прилипчивостью, и теперь ее слова рассыпались искорками по груди.

Она умиротворенно выдохнула и снова легла на спину, созерцая потолок.

— Пойдешь со мной послезавтра на УЗИ? Можно будет узнать, мальчик у меня или девочка. Ужасно волнуюсь.

— А сама ты как думаешь?

Вика все утро была, как на иголках, но Ася строго-настрого запретила Адаму обсуждать с ней вчерашнее происшествие. И поскольку его вполне устраивало перемирие, которое они заключили, ввязываться в новую свару не хотелось. Хотя Адаму было что сказать Вике.

Почему все всё время забывают, что его няня беременна?

Нельзя обижать беременных нянь.

Ася и Ева спустились в офис после десяти утра.

— Тук-тук, — взъерошенная голова просунулась в стеклянную дверь. — Нет никаких видеоконференций? Я вхожу?

— Доброе утро, — озадаченно отозвался Адам, разглядывая поднос в ее руках. — Заходи.

— Мы с Евой испекли печенье для всех сотрудников, — широко улыбаясь, заявила Ася и просочилась в кабинет. Она подошла к столу Вики и движением фокусника сорвала салфетку с выпечки. — Сварить тебе кофе, дорогая?

— Ты в них плюнула? Насыпала туда яда? Перца? — подозрительно спросила Вика, невольно отодвигаясь.

— А вот и нет, — Ася схватила печеньку и демонстративно закинула себе в рот. — Это моя благодарность.

— Благодарность? — переспросили Вика и Адам.

— За носочки. Я глубоко тронута. Буду трепетно хранить их под подушкой до конца дней своих.

И Ася, еще раз широко улыбнувшись, покинула их кабинет, чтобы помочь раздать Еве остальное печенье.

— Даже не знаю, чего мне больше хочется — оторвать ей голову или стать лучшей подругой, — пробормотала Вика. — Адам! Ты же не в самом деле… Я хочу сказать, что у твоей дочери богатое воображение, да?