Валентина Мельникова - Стихийное бедствие
— Ты решил сбежать?
— Прости, а почему бы и нет? — вежливо справился Максим. — Мне здесь не нравится! Я хочу домой.
Может, это по-идиотски звучит, но я соскучился по вареной колбасе, картошке, нормальному пиву и дождю. У нас сейчас, если помнишь, осень…
— Помню, чего ж не помнить… — вздохнул Юрий Иванович.
На пороге показался вестовой рыжего майора и велел им следовать за ним. Максим окликнул Ксению и попросил ее не покидать комнату до их возвращения. Она что-то крикнула в ответ, но за журчанием воды Максим не разобрал слов. Принял это за согласие. По крайней мере, несколько последних часов она с ним во всем соглашалась. И отправился вслед за Костиным на рандеву с майором, а если повезет, то с самим Сулейменом Рахимовым.
Рыжий майор по-прежнему был сильно озабочен. Он уже не кричал, он рявкал на вестовых, которые, словно муравьи перед дождем, сновали по бывшему залу для приемов, появлялись и вновь исчезали через мощные входные двери. Иногда из-за дверей, за которыми заседал Рахимов со своими командирами, появлялась то одна, то другая бородатая личность в грязном камуфляже. Отличались они друг от друга лишь головными уборами: от шапки-афганки до рваной засаленной чалмы или косматой папахи.
Костин объяснил Максиму: это те, — кто провел в горах вместе с Рахимовым долгие месяцы изгнания, преследования, голода и прочих физических лишений, не сломивших силу духа этих людей. Многие из них стали фанатиками и были готовы пойти за Рахимовым в огонь и в воду.
— Да, трудновато придется Садыкову справиться с подобной гвардией! — прошептал Максим, провожая взглядом крупного чернобородого детину с бритой головой, покрытой войлочным колпаком, одетого в длинную белую рубаху и такие же штаны. В руках он держал четки, но на плече висел «АКМ», а на поясе — несколько гранат.
— Придумает что-нибудь, — вполне безмятежно ответил Костин, — если уже не придумали те, кто Садыкову пропеллер в задницу вставили. С тех пор он, как Карлсон, летает, только не над крышей, а под «крышей».
— Дался тебе этот Садыков, — прошептал Максим.
В этот момент майор наконец заметил их.
— Вы — следующие. — Он показал им на дверь зала, где проходило совещание. — Только побыстрее. — Он посмотрел на них по-детски чистыми голубыми глазами. — Я бы мочил каждого, кто лезет к генералу со своими делишками, когда у него дел выше потолка.
— Гляди, как бы мочило не отвалилось от натуги. — Костин подошел к нему вплотную. Глаза сердито сверкали. — Это Богуш, понял, свербило вонючее? Это от него зависит, как долго Арипов будет сидеть в крепости…
— Понял… — протянул растерянно майор и вытянул руку в приглашающем жесте. — Ладно, проходите. Рахимов, кажется, о вас спрашивал пять минут назад.
— Ну вот, — более миролюбиво произнес Костин и даже улыбнулся майору краешком рта. — А то — в порядке живой очереди…
Они вошли в комнату. Судя по гербу, портрету российского президента на стене и знамени в правом углу, это был кабинет посла. Посередине его, на столах, сдвинутых вместе, лежали огромные листы карт с красными и синими стрелочками, заключенными в окружности и без оных. В дальнем углу кабинета рядом с огромной картой Баджустана стояла группа людей. Они о чем-то тихо переговаривались.
Выглядели усталыми и нервными в рваной одежде, со следами грязи и огня, как и у тех, кто покинул совещание несколько раньше.
Костин тронул Максима за локоть:
— Смотри! Вон Рахимов.
Он и впрямь был невысокого роста, этот мятежный генерал. Когда-то он прошел Афганистан, возглавлял Министерство обороны Баджустана, но Арипову донесли, что Рахимов пользуется слишком большим авторитетом в войсках. И участь Рахимова была решена. Но все помыслы утверждаются на небесах. На этот раз небеса оказались более милосердны к Рахимову. Возможно, ненадолго. Но об этом даже он, Сулеймен Рахимов, старался не задумываться.
Жилистому, похожему на высохший от времени саксаул Рахимову едва минуло сорок пять, но выглядел он на шестьдесят. Застенки Арипова и безжалостное горное солнце сделали свое дело.
Костин представил Максима. Сеть морщинок вокруг глаз Рахимова пришла в движение, и он приветливо улыбнулся:
— Как быстро вас нашли!
Генерал говорил почти без акцента, лишь слегка шепелявил. Видимо, во рту недоставало зубов. И это подтверждало догадку Максима о методах работы «псов» Садыкова. Наверное, Рахимова даже не придется устранять. Кажется, у него последняя стадия чахотки. И хотя он лишь слегка покашливает, платочек постоянно держит наготове у рта. Вероятно, боится, что откроется кровотечение.
Все это Максим отметил молниеносно. И понял, как следует вести разговор. Но не успел произнести ни слова. Запищала рация. Рахимов настроился на прием. Некоторое время молча слушал, но по тому, как побелело его лицо, стало ясно: новости не слишком приятные. Костин и Максим переглянулись.
Опять что-то затевается? Или это нормальная реакция каждого командующего на какой-нибудь просчет или неудачу? Но в следующую секунду им стало понятно, отчего расстроился Сулеймен Рахимов. Он отвел трубку от уха, и в его голосе неожиданно прозвучали панические нотки.
— Землетрясение частично разрушило перемычку на озере Темирхоль. Но Арипов пошел дальше.
Моя разведка донесла, что в основание перемычки заложены мощные фугасы. Арипов угрожает взорвать их через сутки, если мои войска не покинут Ашкен. Если он выполнит свою угрозу, то селевая волна затопит весь Баджустан. — Он посмотрел на Максима и горько усмехнулся:
— Кажется, ваши знания нам не понадобятся, Богуш. Я должен срочно эвакуировать население. Времени совсем немного.
Максим успел удивиться, что подобные сведения дошли до Рахимова гораздо позже, чем до Верьясова и Костина. Неожиданно раздался глухой тяжелый взрыв, не похожий на те, что то и дело сотрясали воздух за окном. Мгновение, и грохот повторился, слившись с еще катившимся вдали эхом от первого взрыва. Все находящиеся в кабинете, в том числе Костин и Максим, настороженно переглянулись.
Похоже, никто ничего не понимал.
— Что это такое, черт побери? — Костин метнул ся к окну первым и тут же закричал, обращаясь к Максиму:
— Что я тебе говорил? Посмотри, на базе что-то происходит!
Рахимов и его командиры тоже бросились к окнам и возбужденно загалдели на своем языке. Действительно, из окна было заметно, что над базой взметнулся вверх огромный столб черного дыма.
Костин вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и выразительно посмотрел на Максима. Тот кивнул в ответ. Эти взрывы говорили об одном. Генерал Катаев действительно узнал о грозящей беде гораздо раньше Сулеймена Рахимова и на самом деле готовил базу к эвакуации. А взрывы означали одно: на базе избавлялись от лишних боезапасов, чтобы они никому не достались. Рахимов наверняка исчерпал лимит, а Арипову они теперь вряд ли понадобятся.
