Татьяна Веденская - Пепельный блондин
Странное чувство – будто стоишь перед дверцей в чудовищный мир Синей Бороды. Вдруг я зайду и найду там труп расчлененной Серой Мыши? Или даже нескольких Мышей? Вдруг Владимир из таких? Вполне допускаю, что Синяя Борода в реальности и должен быть таким. Красивым, очаровательно-ухоженным, с шармом. Я вздрогнула и захотела уйти обратно.
Но рука уже вставила ручку в пазы, и дверь поддалась, открылась. И я увидела! Голова закружилась, и я осела на пол, тяжело дыша и чувствуя, что страх заползает ко мне под блузку и холодит тело. Никаких женских порубленных трупов в комнате не было. Она была пустая и нежилая, как и другие, – почти пустая, за исключением нескольких предметов: раскладушки, двух стульев и старого столика из IKEA. Пустые бутылки из-под нарзана, коробка из-под видеокамеры… Черт его знает, как это все тут оказалось. И, главное, зачем? Я подошла к окну, раскрыла жалюзи двумя пальцами и увидела нечто, что заставило меня… собрать всю волю в кулак и бежать вниз со скоростью света, не останавливаясь и не оборачиваясь назад.
Из окна третьего этажа в доме Владимира открывался поистине невероятный вид на наш с Колей участок. Был виден въезд, задний двор, кусочек гаража, а главное, вся наша спальня прекрасно просматривалась с этой точки. Я не могла поверить своим глазам. Я посмотрела еще и еще раз. Отсюда можно было даже в деталях разглядеть, как мы с Николаем занимаемся любовью. Еще не понимая до конца, что это все значит, я уже почувствовала, что обнаружила что-то ужасное, что-то непоправимое, что-то, меняющее все, переворачивающее мой мир с ног на голову. Я еще не могла этого доказать, но мне вдруг стало совершенно очевидно, что, когда я лежала в замерзающем доме с холщовым мешком на голове, Владимир знал об этом. Все остальное было только игрой, и игрой хорошей. Превосходной. Возможно, он даже был там в тот день, лично – стоял и смотрел на меня, затягивал веревку вокруг моих запястий. А потом звонил, приезжал, сочувствовал!
Волна невообразимой ярости окатила меня так, что я чуть не задохнулась. Я побежала прочь, на улицу, и остановилась только возле калитки. Нет-нет, подумала я, сейчас не время уходить. Сейчас нужно остаться там, где я есть.
Глава 17
Око за око, зуб за зуб
Николай никогда не верил в судьбу и смеялся над нами с Алиной, если мы говорили об этом. Мужчины! Во всем они желают видеть логику и здравый смысл, заходя порой так далеко, что даже самый здравый смысл перестает иметь хоть какое-то значение. Рационалист по природе, он всегда говорил, что человек может справиться с чем угодно, если хорошенько подумает и разработает план. Что ж, сейчас был тот редкий случай, когда я была с ним абсолютно согласна, но понятия не имела, как применить это в жизни. Мне нужен был план, но я не знала, с какого конца начать. Ворота в наш дом оказались закрыты, калитка тоже. Не прыгать же мне и не кричать на всю улицу в надежде, что привлеку внимание супруга.
Впрочем, я попробовала и это. Потом, испугавшись, что меня уже мог кто-то увидеть, я забежала обратно в дом, что было, честно говоря, довольно страшно делать. Я уже поняла, что он практикует психологические атаки и давление разного рода, чтобы все же заставить людей действовать именно так, как ему нужно. Кто его знает, что еще в арсенале у этого Пепельного Блондина.
Как это странно – жить, сжигая судьбы людей дотла, превращая их счастье в пепел. Были ли в его словах хотя бы какие-то намеки на правду? Кто он на самом деле? Что за человек? Как его зовут? Какой у него настоящий цвет волос? Я попыталась вспомнить, какой оттенок волос был у него на теле – на груди и… забавно, но не смогла вспомнить. Мы занимались любовью в полутемных комнатах, я слишком мало открывала глаза, слишком мало смотрела на него по-настоящему. Я знаю, что у Николая с годами все больше и больше седых волос, в том числе на груди. Что он хотел бы похудеть и иногда, в короткие моменты просветлений, начинал вдруг качать пресс. Я ничего не знала про Пепельного Блондина – я никогда не интересовалась им по-настоящему. И я никогда ему не верила. Ни одному его слову, каким бы красивым оно ни было! Он играл со мной в любовь, но, видимо, недостаточно верил в то, что делает.
Я переоделась в мое перепачканное платье – его уже не страшно было порвать, халат оставила в прихожей, а сама вышла во двор. Огляделась – никаких признаков лестницы, но ее обычно хранят в гаражах. Я нашла ее, пробравшись туда через заваленный хламом проход со стороны бойлерной. Старая и ржавая – ею, наверное, не пользовались много лет. Но она была достаточно высокой, чтобы перемахнуть через двухметровый бетонный забор, разделяющий наши участки. Черт бы побрал эту традицию – выстраивать такие заборы, словно мы собирались отстреливаться и держать оборону, а потом уходить подземными ходами. Я забралась на забор, мысленно поблагодарив Николая за то, что он не намотал колючей проволоки хотя бы на те его части, что расположены внутри поселка. С наружной стороны участка у нас все «как у людей» – и колючка, и битое стекло в бетоне, и штыри какие-то. Николай в свое время мне рассказывал, как все это может помочь нам «спать спокойно». Ха!
Я свалилась с забора кулем – не учла того факта, что с противоположной стороны лестницы не будет. А будут только кусты крыжовника, будь они прокляты! Шипя и охая, я кое-как выбралась из колючей растительности, пообещав себе заменить крыжовник на смородину или, еще лучше, на чубушник. Потом. А пока, хромая, я поспешила к дому, искренне надеясь, что Николай откроет дверь и не выгонит меня раньше, чем я успею ему хоть что-то сказать. Он был единственным человеком, которому я могла довериться в подобной ситуации. Но он был также и самым твердолобым человеком из всех, кого я знала.
Дверь не открыли. Я подождала несколько минут, переваливаясь с ноги на ногу. Владимир мог вернуться с минуты на минуту, увидеть лестницу, увидеть халат, не увидеть меня… Кто его знает, насколько эта тварь сообразительна? И кто может предсказать, какие планы созреют в пепельной голове? Николай не откликался.
– Черт! – обозлилась я и пнула дверь.
Никакого эффекта. Это только в кино: чуть стукнешь по нужной двери – она тут же открывается и услужливо пропускает наивных героев к еще большим проблемам. Я же стояла напротив запертой двери собственного дома и материлась. Геройствовать – это не мое. В нашем тандеме героем всегда был Николай, но тут у меня просто не было выбора. Я огляделась, прошлась вокруг дома, нашла валяющиеся на клумбе грабли – боже, в каком удручающем состоянии все мои цветочки! Кошмар! Но сейчас не об этом.
«Так! Не дергайся, это вынужденная мера». – Я подошла к задней двери, той, что была со стороны кухни, и замахнулась. Дверь стальная, со всевозможными запорами, ловушками и секретами, зато окно столовой было стеклянным и выходило прямо на террасу. Влезать было удобно, правда, сначала пришлось оборвать занавеску и, замотав ладони в жесткую ткань, вытащить недобитые стекла.
