Кристин Хармел - Теория блондинок
— Захотелось тебя увидеть, — пожал он плечами.
— Сейчас? — Я глянула на часы. — В полночь?
— Когда после поцелуя ты сбежала из ресторана, я не знал, что и думать, — смущенно объяснил Мэтт. — Уже пару часов здесь торчу. Начал бояться, что ты вообще ночевать не придешь.
Не зная, что сказать, я так и стояла молча, пока он не поинтересовался, нельзя ли ему зайти.
— Заходи.
После событий минувшего вечера у меня не осталось никаких сил, ни моральных, ни физических. Одни обнаженные нервы. Сердце сжималось от беспокойства за подругу. А тут еще мужчина перед дверью моей квартиры — мужчина, которого Эмми, между прочим, назвала бабником, — и нет больше никакой возможности твердить самой себе, что он мне не нравится. Вот только непонятно, почему его-то ко мне тянет. Таким обаятельным, сексуальным, преуспевающим, потрясающим, сексуальным (я уже это сказала?) до меня нет никакого дела. И никогда не было.
Мы шагнули через порог квартиры, я заперла дверь, а Мэтт поднял в вытянутой руке бутылку вина.
— Понимаю, что это не оправдание, — беспомощно улыбаясь, сказал он, — и все-таки надеюсь, ты не против выпить со мной по бокалу мерло?
Я посмотрела на бутылку, потом вновь на Мэтта. Не знаю, что на меня нашло, — накопившаяся усталость, переживания за подругу, разочарование в мужчинах вообще, сознание, что под маской благополучия скрывается обыденность, — но я сорвалась.
— Кому ты голову морочишь? — устало спросила я, прекрасно сознавая, что могла бы и спрятать когти, пусть смотрит на меня сколько угодно своими невинными зелеными глазами.
— В каком смысле? — не понял Мэтт. — Я никому ничего не морочу. Харпер, ты мне нравишься. Действительно нравишься.
— Брось, Мэтт, — перебила я, злясь на собственное сердце, которое чуть не выпрыгнуло из груди, когда он это сказал. Я ему не какая-нибудь поклонница, чтобы верить каждому слову, которое его герой произносит в романтической сцене с партнершей. — Что ты задумал? Поиздеваться не над кем? Ну смейся, вот тебе сраженный наповал задерганный юрист, теперь празднуй победу и возвращайся к своим подружкам-моделям.
Мэтт непонимающе уставился на меня.
— Я не издеваюсь.
Мне показалось или он действительно обиделся?
— Харпер, нет у меня никаких подружек-моделей. Меня не заводят дурочки. А вот умные заводят.
— Ну да, конечно, что может быть круче интеллекта? — фыркнула я, возмущенно закатив глаза. — А парни спят и видят, как бы познакомиться с умной девушкой… Хватит, Мэтт. Перестань.
Я с гордо поднятой головой прошагала в гостиную, повернувшись к гостю спиной и делая вид, что его присутствие меня не трогает. Зачем он пришел? Должна же быть какая-то настоящая причина. Я терялась в догадках, но ничего придумать не могла. Не люблю неизвестность.
— Харпер, у тебя найдется штопор? — спросил Мэтт, который, оставив мой сарказм без внимания, следом вошел в гостиную. — И пара бокалов?
Не удостоив его ответом, я направилась в кухню и вытащила из ящика штопор, а из застекленного шкафчика — бокалы. Стоящий с бутылкой в руке Мэтт встретил меня вопросительным взглядом.
— Вот. — Я сунула ему штопор и бокалы. — Садись, я пока схожу в ванную.
Когда я вернулась — после попытки взять себя в руки путем длительного созерцания в зеркале темных кругов под глазами и новых морщинок, а также невесть откуда взявшегося на лбу прыщика, — Мэтт ждал с двумя наполненными бокалами.
Один из них он, поднявшись с дивана, протянул мне.
— Давай хотя бы выпьем и поговорим, может, ты меня выслушаешь.
Я не выдержала.
— Что тебе здесь нужно? — отмахнулась я от предложенного вина. Мэтт медленно опустил бокалы на кофейный столик. — Я сегодня достаточно хлебнула. Сначала ты заявился в «Сорок девять» с единственной целью испортить мне свидание. А потом пришлось поведать лучшей подруге, что ей изменяет муж. Ну, денек!.. Так что выкладывай немедленно, зачем ты здесь.
Мэтт внимательно посмотрел на меня, собираясь с мыслями.
— Сочувствую по поводу подруги, — наконец сказал он. — И можешь мне не верить, но в кафе я пришел вовсе не для того, чтобы тебе мешать. Мне хотелось тебя увидеть.
— Мэтт, не делай из меня дурочку, — фыркнула я. — Я не идиотка.
— Нет, ты не идиотка, — согласился он. — Хотя умом сейчас, по-моему, тоже не блещешь.
— Что ты себе позволяешь? — возмутилась я.
— Ничего. Просто если бы ты не перебивала меня все время, ты бы уяснила одну простую истину, — озабоченно нахмурившись, проговорил он.
А он, оказывается, очень милый, когда хмурится. Наконец-то удалось его задеть.
— Какую? — притворяясь по-прежнему возмущенной, спросила я.
— Харпер. — Мэтт подошел почти вплотную и заглянул в мои глаза так глубоко, что мне пришлось отодвинуться — на самом деле, скорее, чтобы вновь запустить замершее на короткий миг сердце. — Ты мне нравишься. Не знаю, как еще тебе сказать, чтобы ты поняла. Ты мне нравишься. Очень.
— Нет, не нравлюсь, — упорствовала я, уже, правда, не понимая зачем.
Ну не бывает так. Таким, как он, не могут нравиться такие, как я. Тем более такие, как настоящая я. А Мэтт знает меня настоящую.
— Харпер, послушай… — Он взял мой подбородок в свои ладони. Наверное, следовало отпрянуть, но я не могла. Потому что его теплые, чуть мозолистые руки были удивительно ласковыми. — Харпер, ты нравишься мне такая, какая есть. Ты умная красивая женщина, я горжусь и восхищаюсь тобой. Ты привыкла, что мужчин пугает твоя работа и успехи, я знаю. Но, Харпер, пойми, ты мне нравишься именно поэтому, за то, что ты такая умная, преуспевающая и так далее. Понимаешь? Не вопреки, а благодаря.
И я поняла. На этот раз я его действительно услышала. На меня разом нахлынули остальные чувства. Я как будто в первый раз увидела его зеленые глаза, светящиеся крошечными серебристыми искорками. Втянула его крепкий мужской аромат — смесь одеколона и чего-то еще, чарующе неуловимого. Почувствовала, что он стоит как никогда близко, почти вплотную ко мне. И все тело внезапно наполнилось незнакомым жаром… я, наверное, покраснела с головы до ног.
— Ох, — произнесла я наконец, потому что все едкие, сердитые и издевательские слова из головы вылетели.
Он поцеловал меня — даже нежнее, чем тогда, в ресторане. Медленно, долго, чувственно и настойчиво, и я уже не пыталась сопротивляться. Я ответила, позволив его языку проникнуть в мой рот, и робко проделала то же самое. Я целовала его с отчаянным наслаждением, которого не позволяла себе три года, и сердце переполнили какие-то незнакомые чувства.
И вдруг, не успев понять, что со мной происходит, я расплакалась.
