Ирина Лазарева - Полшага до мечты
В приемную из коридора вошла знакомая Ане секретарша Дина.
– Ой, здравствуйте, – ослепительно улыбнулась она, ничуть не смущаясь доносившимися из-за двери кабинета криками. – Прошу вас присесть ненадолго, Артур Леонидович сейчас освободится. – Дина удрученно вздохнула, потупив глазки: – Шеф сегодня не в духе, на всех бросается. Говорила Наталье, лучше не заходи под горячую руку. Вот, теперь пожинает.
– И часто Артур Леонидович так… горячится? – поинтересовалась Аня. – Впрочем, мне нужен был Сережа, я рассчитывала застать его здесь.
– А-а, так он ушел. – Дина наклонилась к Ане и перешла на доверительный тон. – Ваш брат и Артур сильно повздорили. Оттого сейчас Артур рвет и мечет, на других злость срывает. Насколько я поняла, Сергей отказался подписывать какой-то контракт и еще чем-то сильно подвел шефа.
– Ну, это уже проблемы Артура Леонидовича, – сказала Аня и встала. – Вы бы ему воды отнесли, чересчур гневается, как бы его удар не хватил.
Она вышла из здания, села в машину и поехала домой. Набрала номер Сережи:
– Привет. Хорошенькое дело, я по твоей милости кружу по Москве в час пик, приехала на Сретенку, а тебя и след простыл.
– Анют, прости. Я совсем отключился. Сначала Огнивцев со своим ором, а тут Матвей позвонил. Я и выскочил как угорелый. Мы сейчас дома. Давай скорей приезжай.
– Кто – мы? – задохнулась Аня. – Матвей с тобой?
– Ну да! Говорю же, он недавно приехал и позвонил. Юля с Темкой тоже подошли, так что все в сборе. Ань, я накупил продуктов, а хлеб забыл. Купи по дороге, а то мне лениво снова выходить.
– Да, конечно… – пробормотала Анна и нажала на кнопку отбоя.
Нет, к встрече с Матвеем она совершенно не готова. Что делать? Как держаться?.. Лучше всего с презрительной холодностью… Да, надо его не замечать. Приехал к брату, пусть с ним и общается… Тьфу, дурища! Пахнет дешевым водевилем. А как, как?! Может, не ехать домой? Не годится. Там Темка, он ждет маму. Бедный малыш, ему нужна любящая, заботливая мать, а не истеричная женщина, обезумевшая от присутствия бывшего любовника. Хорошо, а если взять себя в руки, держаться просто, как будто между ними никогда ничего не было? Пожалуй, это выход… Он, естественно, будет вести себя так же, разговаривать с ней, как с чужой, смотреть равнодушным взглядом… Господи, да ведь этак можно сойти с ума!
Внезапно ее осенило. Она набрала номер матери:
– Мам, ты дома? Одна? А Савелий Николаевич?
– Он сегодня дежурит в клинике. А что случилось?
– Я приеду к тебе с Темкой и останусь на ночь.
– Прекрасно, я очень рада. Только голос твой мне что-то не нравится.
– Все в порядке, мамуль. Жди, скоро приедем.
Следующий звонок Юле:
– Одень Темку на выход, положи в пакет его пижамку, носочки, тапочки и ждите меня во дворе через десять минут. Скажи ему, что мы поедем к бабушке Лизе.
«Вот так, все уладилось. Да, надо купить хлеба. Ничего, попрошу Юлю отнести им наверх. Пусть сами ужинают, беседуют, развлекаются, хоть на голове стоят. А я проведу вечер со своим ребенком».
Когда она въехала во двор своего дома, Юли с Темкой у подъезда еще не было. Аня достала румяна и слегка тронула щеки кисточкой. Бледное худое лицо и большие темные глаза, горящие нездоровым блеском. Удручающее зрелище.
Дверца с другой стороны неожиданно открылась, и в машину сел Матвей.
Аня выронила коробочку с румянами и вперилась ему в лицо огромными глазами.
– А… а где Артем и Юля? – пролепетала она.
– Дома. Я спустился вместо них… А ну, стой! – Он успел схватить ее за руку, так как она рванулась наружу. – Какие вы с Сережей прыткие, главное – успеть словить.
Он перехватил Аню за талию и потащил к себе через кожаный подлокотник между сиденьями.
Она впервые почувствовала, насколько он силен, зря дергалась – совершенно бесполезно. В итоге очутилась у него на коленях, хорошо, во дворе соседей не случилось, да еще умеренно тонированные стекла скрывали неприличную возню в машине.
– Пусти, гад! – билась Аня в неистовом припадке ярости. – Мерзавец, негодяй, дамский угодник! Отправляйся к своей толстозадой. Что, съел? Ха-ха! Думал, я растаю и плюхнусь в твои объятия? Иуда!.. Не смей ко мне прикасаться! Пусти, говорю!.. И не лезь со своими поцелуями, понял?! Мы теперь чужие, так и знай…
Мимо проковыляла старушенция с клюкой, одна из тех вездесущих бабулек, которым все обо всех надо знать, тем более что городские власти стали поощрять соглядатайство и доносительство во избежание притока потенциальных преступников в московские многоэтажки. Бабулька краем глаза засекла движение в недрах одной из ненавистных иномарок, заполонивших двор, приставила ко лбу козырьком ладошку и приникла вострым носом к стеклу машины. Потопталась в такой позе с минуту и, ворча себе под нос, потащилась к другой старушке, выползшей из подъезда на свет божий.
– Чегой-то там? – спросила вторая, занимая свой пост на дворовой скамье.
– Дык Иртеньева из сорок девятой квартиры. С каким-то парнем. Целуются и тискаются в машине, как бесноватые. Всякий стыд потеряли. А парень-то у них ужо который раз ночует. Надо участковому сказать. Пусть проверит регистрацию. Понаехали тут, окаянные…
Аня гладила Матвея по лицу и, как всегда, не могла оторвать от него глаз.
– Поедем куда-нибудь, – сказал он. – Здесь можно снять номер в гостинице на пару часов?
– Не знаю, наверно, можно. Никогда не пробовала.
– Давай попробуем, не то подохну сейчас.
– А все эти месяцы не подыхал? Наверняка Танька не давала тебе загнуться.
– Ань, перестань. Она мне не нужна. Случайно бес попутал. Забудь ты о ней. Давай поедем куда-нибудь поскорей. Я страшно по тебе соскучился.
– Сердце мое… – Аня покрывала его лицо поцелуями. – Я чуть не умерла. Как ты мог, изверг? В следующий раз лучше сразу меня пристрели. Из своего личного оружия.
– Нет у меня личного оружия. Нам пистолеты перед вылетом выдают, да и то не всегда.
– А что мы скажем Сереже?! Ведь он ждет…
– Я приехал из-за тебя, он знает. Мы с ним часто видимся, он не обидится. Мы договорились: он пока с Артемом поиграет, чтобы малыш не скучал.
– Так ты все заранее спланировал?
– Никак нет, сориентировался по ситуации.
Им удалось снять номер на несколько часов в гостинице неподалеку. Матвей договаривался с администратором, а Аня ждала в машине. Потом они шли коридорами, устланными ковровыми дорожками, куда-то сворачивали, считали номерки на дверях, наконец отперли одну, дальше – провал, выпадение из реальности, как недавно из самолета, разбросанная одежда, серые глаза, руки, губы, жар атласной кожи, невыразимое блаженство и единственная мысль: «Как прекрасна жизнь!»
