Максим Высоцкий - Идеальные отношения

Наше грустное затишье прервал звонок мобильного телефона Олеси. Словно внезапно проснувшись от некрепкого дрема, она быстро посмотрела на телефон, и сбросила.

— Кстати, Рома! — Вспомнила Олеся. В ее интонации, уже не было той, недавнишней напряженности и уныния. Она снова говорила в привычной бодрой и доброжелательной манере. — Что ты делаешь в понедельник?

Я пожал плечами, давая ей понимать, что я не понимаю суть вопроса в целом.

— Я имею ввиду машину. То есть мне будет нужна твоя машина на день. Во вторник с утра, я тебе ее верну. Просто свою я отдаю на ремонт, и заберу только в среду. А Андрей сможет мне дать свою машину, только во вторник. А у меня, как назло, на следующую неделю куча дел. Сможешь?

Я быстро прикинул свои планы на понедельник, но, поняв, что прикидывать мне нечего, ответил, что смогу.

— А! — Еще что-то вспомнила Олеся, — А что ты говорил, насчет помощи? — Она глянула на меня, и, увидев, что я снова не понимаю, что она имеет ввиду, продолжила, — Ты что-то говорил про помощь, что тебе от меня нужна будет помощь. Как раз, когда мы разговаривали про Олю и Наташу, официантку из "Rio".

— Да! — Дошло до меня, — Ты ведь знаешь Наташу? Ну, как знаешь, то есть, вы же, как-никак знакомы?

— Ну, да, я говорила тебе, что наша общая знакомая Марго, нас познакомила. Но с ней мы так, "привет-пока" только.

— Ммм…, - Задумчиво протянул я.

— Литовский, ты мне прямо скажи, что ты хочешь, а я тебе отвечу: смогу ли я помочь.

— Пум-пурум-пурум-пум-пум… — Задумался я, напевая при этом ненавязчивый куплетик, — Ты сможешь разузнать у нее как-нибудь, ну вроде бы невзначай, с кем еще Оля бывает в "Rio"?

Олеся ехидно улыбнулась:

— Рома, ты играешь не по правилам. — Отрицательно помахав указательным пальчиком, сказала она, — Ты сам начал эту историю, вот и разбирайся в ней сам. Здесь я тебе не помощник! — И все с той же ехидной, но уже, в придачу и довольной улыбкой, она смотрела на меня, в ожидании моей реакции.

Я усмехнулся:

— Ладно, придется, как обычно — самому.

— А что такое, ты ее ревнуешь, или подозреваешь?

— Я бы тебе рассказал, но раз ты так категорично отказалась мне помогать, то… — Я развел руками.

— Ну, и ладно. — Олеся опять довольно улыбнулась.

Потом, глянув на часы, она сказала, что ей уже пора бежать, быстро поцеловала меня в щечку, и выбежала из "Эспрессо", подмигнув мне на прощанье.

Ко мне подошла Ира. Заменив пепельницу, и прибрав лишнюю посуду со стола, она снова скрылась за своей барной стойкой. Кроме нас двоих в "Эспрессо", больше никого не было. По привычке, я потянулся за сигаретой. Хотя курить я уже не хотел, тем более что в пепельнице еще дымилась недавно потушенная мной сигарета, я все же закурил. Оглядываясь вокруг, я рассматривал пустые столы кофейни, никем не занятые стулья и диваны, выключенные лампы на стенах. Я обратил внимание на то, как аккуратно разложены в подставках салфетки для клиентов, как мирно висит колокольчик над дверью у входа, как тихо здесь, когда не играет музыка и автомат для кофе молчит. Странное чувство спокойствия и, одновременно тревоги, одолевало меня. Безмятежность, к которой так располагала обстановка здесь, резко превращалась в чувство одиночества и тоскливости. То, про что говорила Олеся, приобретало смысл на некоторое время, и это время, было именно сейчас. Это когда тебе хочется куда-то пойти, но ты не знаешь куда. Когда тебе необходимо присутствие близкого тебе человека, но тебе кажется, что таковых людей у тебя нет. Вот оно, это чувство! Чувство, которого все так бояться и избегают. Чувство, с которым так тяжело бороться; которое способно уничтожить самооценку человека; разрушить стимул к жизни, и, даже, свести с ума. Чувство, которое так близко мне. А ведь странно получается: как много людей ищут свободу, но при этом боятся находиться одни, сколькие мечтают про независимость, но тут же спрашивают совет других; как часто мы слышим: "мне надоело все!", но опять они делают то же самое. Это ли есть осуществление желаний? Это свобода выбора: там, где четыре стены — там темница, но там же и комната, где тоска и унылость — там покой и тишина. Вот она, свобода: покой и тишина! Вот оно одиночество!

Я одинок? — Невольно я задал себе вопрос. Я опять осмотрелся по сторонам, словно в поисках того места, откуда этот вопрос мог придти. Раз уж он пришел, значит, на то есть причины. Ведь не всегда такие вопросы посещают нас, когда мы находимся одни. Они, словно выбирают самое подходящее время, и внезапно всплывают в голове, пытаясь навязать нам что-то, возможно не очень приятное, с чем не хочется мириться и принимать. А вслед за вопросом наступает тишина. И если до этого вокруг было тихо, то с таким вопросом, приходит своя, особенная тишина. Та, которая способна своим беззвучием раздражать слух. Которая настолько безобидна, что ты начинаешь ее бояться. Она так спокойна, что рядом с ней, ты не находишь себе места. Окружающие тебя предметы, ты уже не видишь в совокупности, а различаешь их по отдельности. И ты понимаешь, что ты, как и они…отдельно…от всех….

Нет, я не одинок! — Подумал я. У меня есть Оля, которая в принципе меня устраивает, с которой мы проводим вместе время. И более того: мне с ней хорошо. Я о ней думаю, я желаю ей "доброе утро" каждый раз, я волнуюсь о том, чтобы ее не потерять, я даже, ее ревную. Значит, она мне не безразлична?

В голове прокрутились некоторые моменты из жизни, связанные с Олей: парк, совместный ужин, первая ночь с ней. Вслед за этим мне вспомнился ее "бизнесмен", кондитерская, и Субботняя "Паприка". Теперь мои мысли, окончательно перепутались.

— Рома, может тебе еще что-нибудь? — Прозвучало настолько неожиданно и звонко, что я даже немного дернулся в сторону. Я обернулся к Ире. Та, с привычной улыбкой смотрела в мою сторону, в ожидании моего ответа.

— Нет. — Кратко ответил я.

— Может водички принести, или сок? — Продолжала она.

— Да! — Быстро ответил я, чтобы просто отвязаться. Мне казалось, что Ира так громко говорит, что ее голос, отразился эхом в моей голове.

Через какие-то минуту-две, она принесла и поставила мне на стол бутылку минеральной воды и стакан. Аккуратно вытирая стол от пепла, она продолжала мне улыбаться, а меня продолжало раздражать ее присутствие.

— Может включить музыку, или так лучше? — Уже направляясь к себе за барную стойку, спросила Ира.

— Да нет, не надо! — Я постарался произнести это как можно спокойнее, и на лице изобразить подобие улыбки, дабы не подавать Ире вид своей раздражительности.

Она согласно кивнула в ответ и опять скрылась из поля зрения.

Я налил себе воды в стакан, немного выпил, и, откинувшись на диван, закурил очередную сигарету.