Плам Сайкс - Блондинки от «Бергдорф»
— Джулия! Позови папу! Моя машина сдохла, и я вломилась сюда, чтобы позвонить, а теперь меня приняли за воровку.
— У них правда повсюду дельфтский фаянс и лакеи?
— Джулия!
— О'кей, пижонка, я ему передам. Кстати, свадьба назначена на четырнадцатое июня будущего года. Ты — подружка невесты, так и знай.
Я положила трубку. Джулия помолвлена? И даже назначила день свадьбы? Почему обрученные не понимают, как неприятно одиноким людям слышать о подобных датах? Им и без того не слишком весело живется. И потом, все это так внезапно! Надеюсь, она знает, что делает!
Я подошла к двери и безуспешно подергала ручку, но в конце концов сдалась и уселась на маленькую, обитую гобеленом оттоманку у двери. И тут до меня донеслись голоса. Я насторожилась и приложила ухо к замочной скважине, но различила только отдельные слова: «…говорит, что машина сломалась… похожа на цыганку… одежда ужасно грязная… возможно, одна из тех забитых матерей-одиночек из Убежища… даже туфель нет…»
Я оглядела свою замусоленную одежду и грязные ноги. До чего все это грустно! А ведь когда-то я была воплощением гламура! Лиз Харли никогда бы не позволила себе так опуститься за время короткой поездки в деревню!
— …должно быть, вломилась… я вызвал полицию. Очень сожалею, сэр.
Полицию?
Я заколотила в дверь, отчаянно вопя:
— Эй! Выпустите меня отсюда!
Через пару минут в двери повернулся ключ. Убеждена, вы не поверите, что было потом! Все равно как если бы Майкл Джексон поклялся, будто в жизни не делал пластических операций или чего-то вроде того. В комнату вошел дворецкий, и даю слово, что не сочиняю ни капли: за ним следовал Чарли Данлейн. Вот в чем беда с этими одноразовыми приключениями: воображаешь, будто хочешь видеть его снова, но если это происходит, кривишься от омерзения, особенно представив, что когда в последний раз говорила с ним по-человечески, его голова находилась в том же самом месте, что и голова Чеда много лет назад. И что всего отвратительнее: Чарли выглядел просто лапочкой. Супер! Он был в своей ЛА униформе: потертые вельветовые штаны и майка.
Уровень сахара в крови у меня опасно понизился. По-моему, начиналась гипогликемическая кома или что-то подобное.
Кажется, Чарли был потрясен встречей не меньше меня.
— Какого дьявола ты в таком виде? Что с твоей одеждой? — спросил он.
Я на несколько секунд потеряла дар речи. Каждый раз я предстаю перед Чарли в самом невыгодном положении. И что, спрашивается, он делает у Суайров?!
Никогда еще не чувствовала себя так глупо. И не испытывала такого бешенства.
— А тебе что до этого? — рявкнула я. — Смылся втихую, даже не попрощавшись! Абсолютно никаких манер!
— Вы знаете молодую леди? — удивился дворецкий.
— Знаю. — Чарли не сводил с меня взгляда.
Зато я отвела глаза. То есть поймите меня правильно: я почувствовала, что сейчас либо растаю, либо заплачу. И чтобы окончательно не запутаться, стала думать о том, есть ли в Британии «Ночные комплекты».
Последовало неловкое молчание, прерванное очередным вопросом дворецкого:
— Могу я предложить вашей приятельнице хереса?
— Собственно, я бы не возражала против «Беллини», — оживилась я.
— Принесите ей чашку чая, — распорядился Чарли. Не хочу заниматься психоанализом или чем-то в этом роде, но факт остается фактом: некоторые люди не меняются. Чарли по-прежнему был категорически против «Беллини».
— Разумеется, — кивнул дворецкий, выползая из библиотеки.
— Что ж, похоже, мы встречаемся в самых необычных местах. Может, объяснишь, что ты здесь делаешь? — Чарли облокотился на каминную полку, перед Каналетто.
Господи, до чего же хорош, да и кто бы не был хорош с Каналетто на заднем фоне?
Все же я была tres раздражена. Ну почему стоит появиться Чарли, и я вечно выступаю в роли провинившейся школьницы перед суровым, но справедливым наставником?
— Мои родители живут в деревне. Я прилетела на папин день рождения. А дурацкая машина сломалась. Я решила позвонить домой. А ты что делаешь у Суайров? Знаком с графом?
Последовала пауза.
— Я и есть граф, — выдавил Чарли.
— Прости?
— Это длинная история, но в понедельник я покинул Нью-Йорк в такой спешке, потому что узнал о смерти отца. Моя мать, Кэролайн, дозвонилась мне, как только смогла, — помнишь, ты сама брала трубку? Я вылетел первым же рейсом. Получилось так, что я унаследовал титул.
До меня дошло не сразу. Значит, таинственная Кэролайн — это вечно отсутствующая мать Чарли, и никакой другой девушки нет? Уже легче.
— О Господи, мне так жаль, — пробормотала я.
На душе было гадко. Подумать только, я капризничаю из-за одноразовых похождений, грублю Чарли, врываюсь в его дом, а его отец, оказывается, умер! Последние несколько дней, вероятно, были для него сплошным кошмаром.
— Чарли, ты о'кей? — прошептала я.
— Вполне. Мой папаша был странной пташкой и большим чудаком, так что особенно близкими нас не назовешь, но все же грустно.
— Почему же ты никогда ничего не рассказывал?
— Мы жили в Америке, и отец никому не говорил, что он граф. Да и назывался Данлейном, нашим фамильным именем. Не станешь же распространять по всему ЛА правду о каком-то безумном английском титуле! Кроме того, я почти не помнил об этом месте: отец почему-то скрывал его существование. После его смерти выяснилось, что я унаследовал это поместье. Я не был здесь с шести лет, так что до сих пор не могу оправиться от потрясения.
Ну почему одноразовые приключения всегда оказываются куда более запутанными, чем вы себе представляли? Если я правильно поняла, мистер Ночной Комплект и есть Маленький Граф, соседский мальчик мамочкиных грез. А я-то воображала, что Чарли — всего лишь обычный, милый, нормальный парень! Оказалось, что все это время он скрывал тайну, успешно пряча от меня свое истинное лицо. И еще называл меня избалованной!
Я предпочитала прежнего Чарли, молодого многообещающего кинорежиссера из ЛА.
Послышался стук каблучков, и в библиотеку вошла привлекательная женщина средних лет в облегающих голубых бриджах для верховой езды, грязных охотничьих сапогах и белой мужской рубашке. Волосы были забраны в сетку на затылке. Ходячая реклама Ральфа Лорена, только еще шикарнее.
— Я Кэролайн, мать Чарли. А вы, должно быть, живете в деревне?
Я вдруг припомнила старую вражду мамочки с матерью Чарли, иначе говоря, графиней Суайр. По-моему, она так и не угасла. О Боже, дело принимает неприятный оборот.
— Ма, — вмешался Чарли, — она моя приятельница из Штатов. Ее родители живут в Олд-Ректори.
Я оцепенела. Графиня поджала губы. Кэролайн знала, что я знала, что она знала, что я дочь Парня со Стульями.
— Что-то не так? — осведомился Чарли.
— Фу, кто только сказал, что сельские обитатели ведут спокойную жизнь? Я так наработалась, что едва держусь на ногах! — воскликнула графиня, проворно меняя тему и с обиженным видом усаживаясь в кресло в стиле какого-то Людовика. — Дом так велик, что только за полчаса можно добраться из одного конца в другой.
В открытую дверь постучали. Вошел дворецкий с серебряным подносом, на котором стояли чайник и чашки.
— Мисс, ваша мать приехала, чтобы забрать вас домой, — сообщил он, ставя поднос перед Кэролайн.
— Дорогая! Я решила выручить тебя сама, — пропела мамочка, влетая в комнату в сопровождении Джулии. — Папочке пришлось поехать в город за вином для завтрашнего праздника. Иначе он приехал бы сам.
Мамочка была в своем любимом ярко-розовом платье и, что внушало особенную тревогу, приколола у выреза опаловую брошь. Она носит опаловую брошь в исключительных случаях, вроде дня рождения принцессы Анны. Представляете, она подошла ко мне и едва не задушила в объятиях! Хотя я была рада ее видеть, но все же опасалась, что она явилась не в самый подходящий момент.
— О Господи, только взгляни на себя! Выглядишь так, словно из психушки сбежала! Прошу тебя, надень туфли, хотя бы на день рождения папы! А, Маленький Граф! — воскликнула она, повернувшись к Чарли. — Сожалею о смерти вашего отца! Ужасно! Все в деревне думают о вас. Я ваша соседка, Брук.
Она протянула Чарли руку и присела. (Клянусь, она присела, вправду присела! Мне хотелось умереть.)
— Спасибо, — ошарашенно пробормотал Чарли.
— Ах, графиня, как приятно вновь видеть вас после стольких лет, — продолжала мамочка, подходя к Кэролайн, которая едва кивнула в ответ. — А это Джулия Бергдорф.
— Привет, солнышко, — перебила Джулия, обнимая меня. Она сияла здоровым саутгемптонским загаром, обручальным кольцом с огромным бриллиантом (огранки «принцесс», разумеется) и пышным сиреневым платьем, которого раньше я не видела.
— Старое. Прада. Девяносто четвертый. Тебе нравится?
Джулия невероятно изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз. Среди принцесс с Парк-авеню бытует единодушное мнение, что в магазинах секонд-хэнд можно подцепить заразную болезнь. Помню, как-то после нашего посещения «Элис Андеграунд» на Бродвее Джулия неделю не прикасалась ко мне из страха, что в мужских джинсах «Ливане» семидесятых, которые я примерила, таится гепатит В.
