Эйлин Гудж - Снова с тобой
«Колесо в колесе»… Если бы Мэри не бросила его, спровоцировав неожиданную цепь событий, он так и не встретился бы с Вики, у них не родилась бы Бронуин. За это он мог быть только благодарен первой жене. Но с тех пор он уже успел описать полный круг и вернуться в исходную точку. Эта ночь с Мэри… Господи, она ничем не отличалась от тех ночей, когда оба они были пылкими подростками, не способными обуздать свои желания. Пожалуй, на этот раз все было даже лучше – наверное, потому, что они повзрослели и оценили то, что им было даровано. Каждое прикосновение, которое раньше они воспринимали только как ласку, теперь было по-новому окрашено давней любовью и прежними прикосновениями. Каждое слово, произнесенное шепотом, становилось драгоценным – потому, что они уже знали, как легко потерять любовь и любимых.
«Чарли, признайся хотя бы самому себе: вскоре все это кончится». Мэри вернется в большой город, к прежней жизни – бизнесу, друзьям, возможно, даже к любовнику. У него не повернется язык просить ее отказаться от всего этого – она не сможет исполнить его просьбу, даже если попытается. И сам он не в силах пожертвовать тем, что создавал так долго и с таким трудом. Нет, разумнее всего было бы сразу поставить точку.
Чего еще ему не хватает? У него есть не только Ноэль, но и младшая дочь. В последнее время Бронуин стала раздражительной и отчужденной. И Чарли знал, в чем причина – в этом парне, который ухлестывает за ней, Данте Ло Прести. Чарли уже навел о нем справки и выяснил, что Данте не представляет особой опасности, несмотря на татуировку и имидж крутого парня, однако беспокойство не покидало его в те вечера, когда приходилось работать допоздна. Кто знает, что придет в голову его строптивой дочери? Он запретил ей встречаться с Данте, но разве Ноэль прислушалась к его предостережениям насчет Роберта?
Чарли вспомнил, как подкатила желчь к его горлу в тот день, когда старшая дочь объявила, что влюблена. Он желал ей счастья, своей серьезной девочке, которая всегда была такой послушной. Но вскоре он узнал имя ее возлюбленного и понял, что этот человек разобьет ей сердце и уничтожит ее саму. Чарли надеялся, что Роберт с возрастом утратит обаяние – ведь они ровесники! – но этого не произошло. Когда Ноэль сообщила, что они с Робертом решили пожениться, Чарли усадил ее рядом и мягко попытался переубедить, но тщетно. Через шесть месяцев Чарли уже вел дочь к алтарю, где ждал жених. Чарли помнил, как старательно подбирал слова, приличествующие случаю. Обнимая Ноэль, он пробормотал: «Надеюсь, с ним ты будешь счастлива – ведь ты этого заслуживаешь, дорогая».
Какое-то время ему и правда казалось, что Ноэль счастлива.
Гас поднял спинку кресла, прервав раздумья Чарли. Отложив бритву, парикмахер защелкал ножницами, и мелкие обрезки волос посыпались на пол. Глядя на свое отражение в зеркале, Чарли с удивлением отметил, как он похож на своего отца: те же острые скулы, глубокие вертикальные морщины на щеках, тревожные глаза. Отец не мог положить конец алкоголизму матери, но Чарли не собирался сдаваться без боя – по крайней мере пока он жив и пока его близким грозит опасность.
Сегодня должно состояться ежемесячное открытое заседание городского совета, вспомнил он, и главный вопрос повестки – перенос русла Сэнди-Крик. Любопытно будет посмотреть, сколько человек решатся выступить, и еще интереснее – узнать, отважится ли кто-нибудь бросить вызов самому Роберту. Местные защитники окружающей среды, маленькая, но активная организация, возглавляемая сестрой Мэри, наверняка встанет на защиту птицы, оказавшейся под угрозой исчезновения. Но Роберт скорее всего приведет столь же весомые доводы в пользу строительства новых зданий, основной статьи городского дохода.
«Но на легкую победу не рассчитывай», – мысленно предостерег Роберта Чарли. Судьба дочери беспокоила его несравненно больше участи маленькой пичуги с желтым хохолком. Однако сегодняшнее собрание покажет, насколько корыстную и нечестную игру ведет Роберт. Чарли поклялся, что завтрашний номер «Реджистера» поднимет в городе настоящую бурю.
Тридцать лет назад он долго колебался, очутившись на распутье. Он проиграл битву за то, что по праву принадлежало ему. Второй раз он ни за что не наступит на те же грабли.
Прибыв вечером на заседание, Чарли был изумлен поворотом событий. Открытые заседания совета Бернс-Лейк не пользовались в городе особой популярностью; обсуждениям преимуществ и недостатков предлагаемых бюджетных статей, муниципального финансирования и проблемы переработки мусора было далеко до театральных премьер с аншлагом. Но сегодня все серые металлические складные стулья в зале на втором этаже здания Джастеса Р. Райта оказались занятыми. Чарли посчастливилось отыскать свободное место.
Пробираясь к стулу в последнем ряду, он заметил впереди Мэри, сидящую рядом с сестрой. Чарли не удивился, но его сердце забилось быстрее. Наблюдая, как Мэри что-то шепчет на ухо Триш, Чарли уже в который раз поразился тому, как не похожи сестры друг на друга. Робкая улыбка некрасивой покладистой Триш напоминала слабый свет лампочки с плохим контактом, а стройная стильная Мэри держалась с уверенностью опытного политика на огневом рубеже.
«Господи, – изумился Чарли, – она стала еще красивее, чем была в семнадцать лет». Мэри оделась просто, в бледно-желтые слаксы и белую майку; ее сандалии, состоящие из четырех узеньких ремешков, стоили больше, чем ее сестра зарабатывала за неделю. Чарли с удовольствием заметил румянец на щеках Мэри. А может, она раскраснелась, вспоминая о вчерашней ночи любви?
Ему вновь отчетливо вспомнилось все, что произошло вчера на поляне. Лежащая на траве Мэри, ее бедра, приподнимающиеся навстречу ему, ее готовность рассказать ему то, что так польстило бы его мужскому самолюбию, – что прошло несколько месяцев, а может, и лет с тех пор, как она в последний раз занималась любовью.
Для Чарли случившееся стало шансом заглянуть в душу этой уверенной, утонченной деловой женщины. Он чуть не расплакался, осознав, сколько времени потеряно. Долгие годы. И предстояло еще много лет – без нее. Он знал, что не перестанет любить ее… и не сможет помешать ей уехать. Труднее всего было понимать: когда они снова будут близки и будут ли вообще – неизвестно. В ту ночь чары развеялись, уступив место реальности, прежде чем они дошли до дома. Мэри объяснила, что хотела бы выждать время, как следует все обдумать. Они уже не дети, им не пристало бросаться в омут головой, не задумываясь о последствиях.
«Дети, – с горечью повторил он мысленно. – Дети, которые преодолели бы все препятствия, если бы прислушивались к зову своих сердец, а не к советам родителей». Но вслух он ничего не сказал. Да и что он мог сказать? Продолжать осторожно настаивать? Он уже убедился на своем опыте, что есть решения, которые каждый принимает в одиночку. Мэри должна сама разобраться во всем.
