Сильная и независимая - Юлия Резник
— Ну ты что? Какой вернуть? Я замужем. И вообще… У нас ребенок будет.
Говорю так мягко, как это возможно. Потому что знаю — это точка его уязвимости, а я не хочу сделать Эдику больно. Освобождаю руку, поворачиваюсь и… натыкаюсь на взгляд Наумова.
— Мы готовы.
Он услышал? Господи… Семеню к мужу.
— Я тоже. Поехали скорее.
Почему он так смотрит? А-а-а! Я все испортила! И не поговорить, не объясниться, потому что мы не одни! В давящем молчании спускаемся вниз. Грузимся в машину. Наумов, как назло, садится вперед. А я с мальчишками располагаюсь сзади. То ли от беспокойства, то ли из-за беременности практически тут же меня поджимает по-маленькому. Я мужественно это терплю, но, видно, чем-то себя выдаю. Потому что минут пять спустя Наум оборачивается:
— Что не так?
— Писать хочу. Очень, — добавляю, чтобы обозначить истинный масштаб проблемы.
Наум подвисает лишь на мгновение. А потом командует водителю ехать к Стаське. Надо же, а я даже не поняла, что ее дом буквально в двух минутах. Измучившихся мальчиков оставляем в машине, а сами едва ли не бегом несемся к парадной.
— Я беременная! — не выдерживаю в лифте. — Почему ты не рад?!
Затевать спор, когда ты пританцовываешь от острой необходимости помочиться, не лучшая идея, но делать вид, что мне ни капельки не обидно, я больше не могу.
— Я рад! — рявкает в ответ Наумов. — Но хотел бы, знаешь ли, на правах отца узнать об этом первым! Почему ты ничего не сказала?
— Я хотела! Но не по телефону же это делать.
— А потом? Когда я приехал.
— Ты накинулся на меня как неандерталец! И тут же уснул!
Мы замираем друг напротив друга, когда двери лифта открываются на нужном нам этаже. Вздохнув, Наумов притягивает меня к себе. Так, переплетшись друг с другом, вываливаемся в холл и надолго застываем, обнявшись.
— Я очень счастлив.
— Я знаю. И прости, что все так… Моисеев до того меня огорошил со своими «вернись»… О-йо-йо. Пойдем скорее! Я сейчас оконфужусь…
Наумов открывает дверь в Стаськину квартиру своим ключом. Включается свет, я, даже не потрудившись разуться, несусь к туалету. И… чуть не врезаюсь в… Данила! Желание поскорее уединиться перевешивает все другие. Даже необходимость защитить Стаську, которой сейчас наверняка достанется от отца! Что будет с Котофеевым — я не хочу даже представлять. Интересно, как долго у них это продолжается?
Под рев Наумова и сбивчивые оправдания его дочери делаю свои дела. Когда выхожу, Дани уже и след простыл. То, что он оставил Стаську в одиночку держать оборону — кажется мне плохим звоночком.
— Извини, что мы так нагрянули. Форсмажор, — шепчу, обнимая зареванную Стасю за плечи.
— Ага-а-а-а…
Наумов бросает на нас двоих злобный взгляд, продолжая мерить шагами комнату и распыляться:
— Нет, я поверить не могу! Ну, ладно бы ты дурой какой была… Но умница ведь, красавица… Как ты могла вляпаться в этого альфонса? Стася, он с бабами за деньги спал, ты не в себе?!
Стаська начинает рыдать. Я вскакиваю. Подхожу к Наумову:
— Ну-ка прекрати! Ты не видишь, в каком она состоянии?!
— Давай еще его защищай!
Сощуриваюсь. Потому что нехер.
— У тебя ко мне какие-то претензии?
— Н-не с-сорьтесь из-за м-меня, — всхлипывает Стася. — П-пожалуйста, п-пап… Йу-у-ля.
Наумов сдувается. Притягивает меня к себе вплотную:
— Нет никаких претензий. Прости. Занесло.
Послушно льну к его груди. Потому что занесло, да. Но он не обломился это признать, дорожа нашими отношениями.
— Надеюсь, у нас все-таки будет пацан. Потому что с девками — одни проблемы.
— Т-ты что, б-беременная?! Юль…
— Ага.
Стаська бросается нас обнимать, так и не сумев справиться со слезами. В какой-то момент накатывает и на меня… Наумов все это стоически терпит, поглаживая меня по спине. И хоть я чувствую, что история с Данилом еще попортит нам нервов, мне удивительно хорошо.
— Ну, все, Юль, надо идти, там же малые в машине.
— Точно.
Прощаемся со Стаськой. Первый раз вижу у нее настолько затравленный взгляд.
— Все будет хорошо, — шепчу, сжимая на прощание ей пальцы.
— Обязательно. Вот как завяжешь с этим проходимцем — так и будет!
Дверь захлопывается прежде, чем Стася успевает ответить. Но я все равно шикаю на мужа.
— А что я не так сказал? Ты его лучше меня знаешь!
— В том-то и дело, что я не знаю его совсем, — задумчиво шепчу я.
— И что бы это значило? — сощуривается Наумов.
— Ничего. Что мы все о них? У нас такое событие, а то одно, то другое…
— И правда. Иди сюда.
Иду. Вместе заходим в лифт, где Наум мягко поворачивает меня спиной к себе и, наконец, укладывает руки на живот.
— Ты сделала меня очень счастливым. Я очень-очень тебя люблю.
Ну ладно… Поступки поступками, но кто откажется услышать такое признание? Тихонько вздохнув, поворачиваюсь в профиль. Нахожу его губы и прямо в них шепчу:
— Я тебя тоже.
Конец
