Гриндер - Саманта Уиски

Я задумалась об электронном письме, которое получила несколько дней назад, и которое наполнило меня надеждой. Галерея в Сиэтле, в которую я впервые обратилась — и мне было отказано из-за отсутствия места, — написали, чтобы узнать, заинтересована ли я по-прежнему работой там, так как в следующем месяце у них открывается вакансия.

Еще три недели, и я смогу вернуться домой.

Не то чтобы я не восхищалась культурой, которая делала этот город красивым, гостеприимным и романтичным, но мое сердце было в Сиэтле. Где была Летти… где был Гейдж. Одна мысль о том, что его имя причиняет боль, отсутствие его голоса, прикосновений, запаха оставили холодную пустоту в моем сердце за последние несколько недель. Я была дурой, думая, что галерея или Париж смогут заполнить это место.

На моем телефоне сработал таймер, и я встала, чтобы посмотреть на тест.

Мои пальцы дрожали, когда я взяла его в одну руку, а коробку в другую, трижды проверяя инструкцию, чтобы убедиться, что эти две маленькие розовые линии означают то, что я думала, что они означают.

Волнение, страх и сомнение охватили мое сердце, как битва между огнем и льдом. Я отложила вещи и потерла кожу на животе под рубашкой.

Могло ли это случиться?

Может быть, тест ошибся? Ложноположительные результаты случались постоянно.

Я решила подождать час и попробовать еще раз — в течение, которого достала свой мобильный и погуглила, как обычные вазэктомии проходили сами по себе. Оказывается, это было довольно редко, но случалось с множеством пар по всему миру. Процесс был техническим, но он сводился к исцелению самого тела, и я никогда раньше не встречала никого, кто бы так усердно работал, как Гейдж, чтобы исцелить себя — не то чтобы это была та часть его тела, которую он пытался исцелить. Боже милостивый… что, если это произошло?

Наконец, прождав, казалось, целую вечность, я сделала еще один тест. Слава богу, у меня был выходной. А если бы я сделала это открытие во время работы? Я бы не смогла сосредоточиться даже немного.

Я мерила шагами маленькую комнату в ожидании результатов теста, положив руку на живот и не сводя глаз с трех сумок, которые я уже упаковала и приготовила к возвращению домой через несколько недель. Когда галерея в Сиэтле прислала мне электронное письмо, это было несложно, и я сразу же начала готовиться к легкому возвращению домой. Парижский куратор даже не расстроился, поскольку в его базе данных было бесчисленное множество претендентов, которые рвались на мою должность.

На моем телефоне раздались три звонка, и я замерла, выключая будильник. Вероятность двух ложноположительных результатов было более маловероятной, чем реверсирование вазэктомии Гейджа само по себе. У меня пересохло в горле, когда я медленно направилась в ванную и взяла тест.

Слезы застилали мои глаза.

Две розовые линии.

Снова.

В сочетании с моими поздними месячными и необъяснимым отвращением, которое я испытывала к еде в последнее время, все стало ясно. Я была беременна ребенком Гейджа. Гейджа, который не хотел иметь еще одного ребенка. Гейджа, который отказался даже допустить эту мысль, но, несмотря ни на что, украл мое сердце.

Я держалась за живот, опускаясь на закрытый унитаз, потирая кожу ниже пупка и пытаясь придумать план. Как я смогу объяснить ему это? Захочет ли он вообще этого? Захочет ли нас?

Мое сердце утроилось при мысли о нас.

Я и ты, детка. Я засмеялась, когда слезы потекли по моим щекам, образ ребенка, о котором я мечтала, появился перед моими глазами. Улыбка Гейджа, мои глаза, его волосы, характер Летти. Совершенство. Единственное, чего я хотела в жизни больше, чем работать в галерее.

Я вздрогнула, когда услышала, как кто-то колотит в мою дверь.

У меня редко бывали гости за то короткое время, что я пробыла здесь, но моя соседка, которой было шестьдесят лет, взяла на себя смелость заглядывать раз или два в неделю и спрашивать, не убрала ли я газету с ее приветственного коврика. Честно говоря, думаю, она просто хотела поболтать с другой женщиной, поэтому всегда потакала ее пустой болтовне, после того как мы обе пришли к выводу, что я на самом деле не воровала ее утреннюю газету.

— Одну секунду, Элиза, — крикнула я в сторону двери, в то время как стук продолжался. Я быстро закрыла за собой дверь ванной. — Я немного занята… — мои слова застряли у меня в горле, когда я открыла входную дверь.

Гейдж стоял в моем коридоре, его руки были прижаты к дверному косяку, его голубые глаза были дикими. Его черные волосы были растрепаны, белая рубашка и джинсы помяты, будто он только сошел с самолета и направился прямо сюда.

— Бейли, — он произнес мое имя так, словно это был его первый вдох за последние недели.

Я положила руку на живот, мое сердце бешено колотилось.

— Гейдж. Что ты здесь делаешь? — спросила я, совершенно шокированная.

— Могу я войти? — спросил он, когда я не сдвинулась со своего оцепенелого места.

— Конечно, — сказала я, вытягивая шею в коридор, отчасти ожидая увидеть Летти, подпрыгивающую в своих сверкающих снежных сапогах.

— Она с моей мамой, — сказал он, проходя мимо меня. Его глаза обежали мою квартиру, заметив упакованный багаж в углу. — Ты все еще не успела все распаковать?

— Нет, я… — Позволила своей руке упасть с живота и только сейчас осознала, что все еще удерживала ее там. — Разве ты не должен быть в Онтарио? — Я мысленно перебрала расписание «Акул» и почти на сто процентов уверена, что он должен быть в Канаде, а не здесь. Именно тогда в моей голове щелкнуло, и я ахнула, прикрыв рот рукой. — О, Боже. Хелен все еще отказывается подписывать документы? Вы собираетесь в суд? Тебе нужно, чтобы я была там ради Летти?

Гейдж сократил расстояние между нами, его руки нежно сжали мои плечи, когда он покачал головой.

— Дыши. У нас все в порядке. Летти моя. Хелен вчера отдала мне бумаги.

У меня перехватило дыхание, и я воспользовалась моментом, чтобы освободиться от его прикосновений.

— Какое облегчение.

— Я приехал сюда ради тебя, — сказал он, делая шаг ко мне, когда я отступила назад. — Бейли, я люблю тебя. И мне жаль, что я не бросился за тобой в ту же секунду, как ты оставила меня одного в постели.

Я