Элиас - Алиса Мейн
– Линда?
Я оторвала от него взгляд и поднесла к губам кружку с остатками кофе. Пара глотков помогла протолкнуть едва не застрявший комом в горле хлеб. После этого я невозмутимо поинтересовалась:
– О чем именно?
Брови Элиаса чуть сдвинулись.
– Например, о том, что происходит последние два дня.
– Мы же вроде как старательно делаем вид, что ничего не происходит.
– И как, получается?
Голос Элиаса был таким же пугающе серьезным, как и его взгляд. Я на мгновение прикрыла глаза и шумно вздохнула:
– Я не могу так.
– Как?
– Мне не по себе от твоего присутствия и взглядов.
Митчелл усмехнулся:
– Прости за то, что ты гостишь в моем доме и за то, что я не могу не смотреть на тебя.
Меня бросило в жар.
– Перестань.
Я не знала, куда прятать глаза.
– Что именно? – передразнил он мой вопрос моим же тоном.
– Все это.
Мое дыхание участилось. Было невыносимо смотреть на него и еще более невыносимо чувствовать на себе его взгляд.
– Ты издеваешься надо мной. Вчера в «Доме ужасов» – это… зачем?
Я пыталась спровоцировать его на признание в том, что все это – игра.
– Чего ты пытаешься добиться? – Я все же собралась с силами и посмотрела на него, но лучше бы этого не делала. В глазах Элиаса плясали те же черти, что и у меня в душе. Даже если он и издевался, то делал это мастерски.
Митчелл склонил голову набок:
– Если бы я сам знал.
Я не выдержала, стянула с колен салфетку и швырнула ее прямо в тарелку, заставив громко звякнуть лежавшие в ней вилку и нож. Затем поднялась с места с намерением уйти из столовой и от этого гипнотизирующего взгляда.
– Линда, постой.
Нет, это все совершенно перестало быть смешным. Я двинулась к лестнице.
– Линда!
Позади раздался звук отодвигаемого стула и неровные, торопливые шаги.
Я почти взбежала по лестнице, не давая Элиасу возможности догнать меня.
– Да подожди же ты! – В его голосе прозвучало отчаяние, заставившее меня замереть.
Я стояла уже на середине лестницы. Тяжело дыша, обернулась и посмотрела вниз. Элиас к этому моменту успел преодолеть лишь несколько ступеней и смотрел на меня снизу вверх. Видимо, убедившись, что дальше я бежать не собираюсь, он вздохнул и, держась за перила, поднялся еще на пару ступеней.
– Что тебе от меня нужно? – Преисполненная бессильной злобы, я не думала о том, что наш разговор могла услышать Глория.
Все, что между нами происходило, не могло быть правдой. Я не хотела, чтобы это было правдой. Или все же хотела? Стиснув зубы, я заставила свой внутренний голос заткнуться.
Элиас сократил расстояние еще на несколько ступеней. Между нами была всего пара метров.
– Я не знаю, – произнес он, не отрывая от меня взгляд. – Я ничего не знаю, кроме одного: того, что все время думаю о тебе. И днем, и ночью, и даже во снах…
– Замолчи, – процедила я и почувствовала, как мои глаза защипало.
Элиас остановился и опустил голову.
– Зачем ты сказал мне об этом?
– Разве это что-то поменяло?
Как же было больно смотреть на его опущенную голову и смиренную улыбку. Как же хотелось приблизиться к нему и встряхнуть как следует. И кричать. Кричать на него, что есть сил. Просить, чтобы он все исправил. Чтобы придумал, как вернуть все назад. Чтобы вычеркнул из моей жизни последние два дня. Чтобы забрал свои слова обратно. Что угодно.
– Все, Элиас. Это поменяло все.
Улыбка сползла с его лица так же медленно, как он поднял голову и вновь посмотрел на меня. Я покачала головой.
– Алекс, – выдохнула я в отчаянии. – Он признался, что любит меня.
Элиас посмотрел на меня с тоской:
– И что ты ему ответила?
– Что мне нужно время.
– Разве ты не любишь его? – Митчелл сделал шаг на очередную ступеньку.
Мне стало трудно дышать.
– Он дорог мне, и я хочу быть с ним. Мы с таким трудом выстраивали наши отношения, боролись сами с собой ради того, чтобы наконец принять друг друга. Я хочу полюбить его так, чтобы не помнить себя. Так, чтобы мне наконец стало плевать на чужое мнение и на то, что ты… – Я судорожно вдохнула. – Что же ты наделал?
На несколько минут повисла тишина. Тяжелая, давящая. Казалось, наши с Элиасом мысли парили над нами в этой тишине. Настолько схожие, что не было необходимости их озвучивать.
– Я все испортил, да? – негромко спросил он.
– Да, Элиас. Ты все испортил.
Я услышала его протяжный, чуть дрожащий вздох.
– Мне жаль.
Я бросила на него усталый взгляд и отвернулась в очередной попытке подняться в свою комнату. Наверное, собрать вещи. Наверное, сбежать отсюда. Наверное, никогда больше здесь не появляться. Наверное, больше никогда не видеть этих Митчеллов.
– Линда.
Его рука схватила мою в попытке задержать. Опять. Опять моя ладонь оказалась в плену Элиаса.
Я слышала позади его сбивчивое дыхание и боялась повернуться.
– Так не должно быть, – я покачала головой. – Это все нужно закончить.
– Пожалуйста, послушай меня…
Я обернулась в ту же секунду, как из моих глаз брызнули слезы.
– Я уже достаточно наслушалась тебя. – Я выдернула руку из его ладони. В глазах Элиаса мелькнула тревога. – Я все это время только и делала, что слушала Элиаса Митчелла и об Элиасе Митчелле. О том, какой он прекрасный, талантливый, добрый, весь из себя герой! Элиас, Элиас, Элиас, ЭЛИАС!
Он потянулся ко мне, желая успокоить, но я поднялась на ступеньку выше, увеличивая расстояние между нами.
– Я согласилась здесь жить не ради тебя! – Я со всей силы хлопнула ладонью по перилам и тут же почувствовала, как руку обожгло болью. – Тогда почему я вынуждена все время думать о тебе?!
Грудь Митчелла часто и высоко вздымалась. Он приоткрыл рот, но тут раздался звонок в дверь. Элиас еще несколько секунд смотрел на меня, а затем опустил взгляд, развернулся и направился вниз. Вытирая слезы, я проследила за тем, как он открыл дверь, и застыла, увидев посетителя. А вернее, посетительницу.
На пороге стояла девушка лет двадцати. У нее были длинные темные волосы, заплетенные в тугую косу, лежавшую на груди. С такого расстояния мне не было детально видно ее лица, но даже со своего места я могла отметить, что девушка была привлекательна: стройная, в черных обтягивающих джинсах и белой рубашке поло. К груди она прижимала большую папку.
При виде Митчелла гостья просияла.
– Здравствуй, Элиас. – У нее был приятный бархатистый голос.
– Здравствуй, Аманда.
Аманда. Это была та самая влюбленная в
