Нора Робертс - Отражения
Мама позвонила Линдси. Звонок был теплым, без какого-либо давления. В это время в гримерную зашла Рут.
Разумеется, Мэй была очень довольна предстоящим выступлением, но, к огромному удивлению Линдси, обязанности матери и ее новая жизнь требовали, чтобы она осталась в Калифорнии. Мэй обещала, что мыслями и сердцем она всецело будет с дочерью, и что она непременно посмотрит трансляцию постановки по телевидению.
Приход Рут оказался глотком свежего воздуха. Рут великолепно чувствовала себя среди работников сцены и становилась покорной рабыней для любого, кто просил ее о помощи. Наблюдая за тем, как девушка суетится вокруг костюмов и реквизита других танцоров, Линдси думала о том, что в следующем году Рут уже будет волноваться по поводу собственных костюмов.
Взяв молоток, Линдси села на пол и начала оббивать свою пару новеньких пуант. Она должна сделать их гибкими, прежде чем пришивать ленты. Ее костюмы висели в шкафу строго по порядку. Закулисная какофония сопровождалась стуком молотка о дерево. Ей предстояло сделать грим и прическу, затем надеть белоснежную пачку для первого акта. Линдси прошла через все подготовительные стадии под бдительным оком видеокамер. Лишь ее разминка должна была проходить в полном одиночестве, и то только потому, что Линдси на этом настояла. Здесь она будет способна настроиться на концентрацию, которую ей необходимо сохранить на протяжении следующих нескольких часов.
Давление в ее груди нарастало, пока Линдси шла по коридору, ведущему в кулису слева от сцены. Она выйдет отсюда, после окончания первого танца лесного народа. Она слышала музыку, и уже чувствовала на себе свет прожекторов. Она знала, что Ник будет стоять в кулисе справа, ожидая своего выхода. Рут стояла рядом с ней и аккуратно касалась пальцами ее запястья, как бы молчаливо желая удачи. Суеверия никогда не покинут театр. Линдси наблюдала за танцорами — женщинами в длинных, белых, похожих на колокольчики платьях и мужчинами в жилетах и туниках.
Двадцать тактов, затем пятнадцать, и она начала медленно и глубоко дышать. Десять тактов, потом пять. В горле пересохло. Узел в животе угрожал превратиться в настоящую тошноту. Холодный пот, покрывший ее кожу, означал страх. Она на секунду закрыла глаза, затем выбежала на сцену.
Зал тут же взорвался аплодисментами, которые были похожи на приятную волну. Но Линдси никогда их не слышала. Для нее существовала только музыка. Движения наполнялись радостью первой сцены. Танец был коротким, но напряженным, и когда Линдси прибежала обратно за кулисы, ее лоб покрывали капельки пота. Она позволила вытереть себя и выпила скупой глоток воды, пока наблюдала за выходом Николая. Уже через секунду все зрители были у него в руках.
— О, да, — выдохнула Линдси, затем с улыбкой повернулась к Рут. — Все пройдет идеально.
Балет вращался вокруг главных героев, и редко когда хотя бы одного из них не было на сцене. В финале музыка замедлилась, свет стал туманно-синим. Линдси облачилась в переливающееся платье длиной до колен. Здесь Ариэль предстояло решить, сможет ли она пожертвовать бессмертием ради любви, ведь чтобы выйти замуж за принца, она должна стать смертной и отказаться от своей магии.
Линдси танцевала одна в лунном лесу, вспоминая простоту и радость ее жизни среди деревьев и цветов. Чтобы сохранить любовь — смертную любовь — ей придется отказаться от всего, что она раньше знала. Необходимость выбора ее очень печалила. Когда она совсем отчаялась и упала на землю, чтобы заплакать, в лесу появился принц. Он опустился на колени рядом с ней и дотронулся до ее плеч, чтобы она повернулась к нему.
Гранд па-де-де выражал всю его любовь к ней, всю его необходимость быть с ней рядом. Она тянулась к нему, и все же боялась потерять ту жизнь, которую всегда знала, боялась встречи с человеческой смертью. Она свободно парила среди деревьев и лунного света, которые всегда будут принадлежать ей, но снова и снова собственное сердце заставляло ее возвращаться к нему. Она остановилась, забрезжил рассвет, и настало время принять решение.
Он потянулся к ней, но она отвернулась, неуверенная, напуганная. В отчаянии, он начал покидать ее, но в последний момент она окликнула его. Как только первые солнечные лучи пробрались сквозь деревья, она побежала к нему. Он поднял ее на руки, и она отдала ему свое сердце и свою жизнь.
Занавес опустился, но Ник все еще держал Линдси на руках. Их пульс участился, и на какой-то момент они видели лишь друг друга.
— Спасибо. — Он нежно поцеловал ее, как друг, произносящий слова прощания.
— Ник. — В ее глазах эмоции сменяли друг друга с огромной скоростью, но он поставил ее на пол, прежде чем она смогла заговорить
— Послушай, — сказал он, указывая на закрытый занавес, который сражался с оглушительными аплодисментами. — Мы не можем заставлять их ждать вечно.
Цветы и люди. Казалось, что гримерная Линдси больше не могла вместить ни того, ни другого. Звучал громкий смех, и кто-то подал ей бокал шампанского. Она отставила его в сторону, даже не притронувшись. Она уже была пьяна от пережитого. Линдси отвечала на вопросы и улыбалась, но не могла ни на чем сконцентрироваться по-настоящему. На ней до сих пор были костюм и грим — частички Ариэль.
Мужчины в смокингах и женщины в сверкающих вечерних платьях смешались с эльфами и древесными духами. Она разговаривала с актером звездной величины и французским сановником, и могла лишь надеяться, что давала связные ответы. Заметив в толпе Рут, Линдси окликнула ее с умоляющим взглядом.
— Можешь остаться со мной? — спросила она, когда Рут удалось протиснуться к ней через толпу. — Я еще не пришла в норму, мне нужен хоть кто-нибудь рядом.
— Ох, Линдси. — Рут обняла ее за шею. — Ты была великолепна! Я никогда не видела ничего более удивительного.
Линдси улыбнулась, вернув ей объятие.
— Просто помоги мне спуститься на землю. Я все еще витаю в облаках. — Ее прервал ассистент директора, который принес еще цветы и шампанское.
Прошло больше часа, прежде чем толпа начала редеть. К тому времени Линдси чувствовала усталость, которая обычно следует после эмоционального подъема. Нику наконец-то удалось пробиться сквозь собственную гримерную, пока он искал Линдси. Видя явные следы усталости на ее лице, Ник напомнил оставшимся гостям, что вечеринка уже началась в ближайшем ресторане, тем самым окончательно освободив комнату от людей.
— Вам нужно уйти, чтобы ptichka смогла переодеться, — весело произнес Николай, осторожно подталкивая людей к двери. — Оставьте нам немного шампанского. И икры, — добавил он, — если она русская.
