После измены. Буду счастлива снова - Анита Кароль
Наверное, хотели, чтобы он мне позвонил, сказал, что по делам уезжает, или еще что, но увидев, что он не набирает номер, а пишет, один из амбалов выхватил смартфон из рук и зашвырнул его в снег.
− Хороший смартфон, столько в снегу провалялся, − восхищается Дмитрий, который с нами смотрит видео. — О, я вот этого, лысого третий день вижу, он тачку припарковал почти вплотную к подъемнику, и все высматривал кого−то, я еще подумал, как лысина не мерзнет.
− А я этого знаю, − стискивает зубы Герман, показывая на того, кто стоял в стороне. — Кислицин, он в мэры нашего городка метит. А ставить его не хотят, предложили занять должность Руслану твоему, он реально городок отстроил за четыре года, и даже озеленил. Ясно, из−за чего весь замут. Выбивать письменный отказ будут.
Или убьют… льдом сковывает мои руки и ноги, при этой мысли. Сознание пытается оставить меня, но держусь из последних сил. Кое−как отвечаю на вопросы полиции, Герман помогает написать заявление, потом везет меня к себе домой.
Я так устала, но спать не хочу, боясь упустить время. Сижу в кухне, гипнотизируя телефон. Сказали, что сразу позвонят, если найдут моего мужа.
− Иди к Лёве, приляг. Надо поспать, − уговаривает Эля, которая тоже сидит рядом, то наливая чай, то просто обнимая и успокаивая. — Утро уже скоро.
− Ты иди, я еще посижу… они же звонить будут.
− Дозвонятся, не бойся. Идем, а то я тебе укольчик со снотворным поставлю, тогда проспишь сутки.
Она пугает, я знаю. Но может так сделать. Покорно иду к сыну в спальню, укладываюсь рядом с малышом. И молюсь. Пока не проваливаюсь в суматошную липкую дрему.
Позвонили только вечером. Сутки прошли, как Руслан пропал. В доме Германа и Эли собрались все, кому не равнодушна судьба Руслана. Ходят молча, как тени, или сидят. Женщины готовят на всю ораву ужин. Даже детишки играют тихо, или жмутся к нам.
Звонят на мой телефон, Герман вперед меня успевает взять. Слушает, сдвинув черные брови, а мы все застыли, глядя на него. Ничего хорошего он не услышал, раз не появилась улыбка на напряженном лице.
− В город надо ехать. На опознание…
Дальше я не слышу, меня будто мешком оглушили и выключили свет.
Глава 40
− Герман! Кто же так новости сообщает? — сначала слышу голос Элины, и сразу резкий запах нашатыря. — Катюша, давай, приходи в себя… надо тебя осмотреть, мне кажется, что ты…
− Я здесь, − шепчу, прокашливаясь. — Руслан…
На глаза набегают слезы, сердце щемит, кладу руку на грудь. Думать не хочу о плохом.
− Мы уже опознали, по фотографии, из полиции прислали. Это он.
От слов Эли снова накатывает тьма, руки−ноги отнимаются будто.
− Да жив он! — гаркает Герман. — Просили приехать и опознать живого, но сильно избитого. В больнице он городской. Эх, Эля, на меня ругаешься, а сама чуть снова Катю в обморок не отправила.
Я привстаю. Ехать надо. Я в гостевой комнате, на кровати лежу, поэтому так тихо, детей не слышно. Эля не дает сразу встать с кровати, считает пульс, задает вопросы.
− Голова не кружилась в последнее время? Не тошнило? На соленое не тянет, или на колбасу, например? Когда были критические дни?
− В этом месяце не было еще… забыла, когда должны. Дома календарик есть, там отмечаю.
Вдруг вспоминаю, что на яблоки тянет, причем хочется их подсолить. И пару раз поташнивало, я думала, что стресс, мы с Германом готовили базу к открытию лыжного сезона, работы было много, боялась, что не успеем.
− Яблоки соленые, говоришь? — смеется сестра мужа. — Ну, кажется мама Ника дождалась внученьку! Поехали, обрадуем папашку.
Я не верю своим ушам. Не может быть… или может?
− Как обрадуем? Руслан в сознании? Как он? — я готова сейчас же бежать к любимому.
− Все нормально, в сознание пришел, всех помнит, все видит. Правда одним глазом, второй заплыл, − успокаивает меня Герман, подавая руку и помогая встать. — Вот только маму Нику надо дома оставить, а то снова приступ случится. Или истерика.
Мы выходим из комнаты, я шепчу Эле, чтобы не сказала маме Нике о предполагаемой беременности, нужно удостовериться сначала.
− Сдашь анализы в городской больнице, там видно будет, − успокаивает меня.
Мама Руслана просилась с нами, всхлипывая и вытирая платочком мокрые глаза. Она все причитала — за что нам такое, мой сыночек никому зла не сделал. Эля пригрозила ей, что уложит в соседнюю с Русланом палату, если не успокоится.
− Мам, ну вот куда тебя такую? Руса расстраивать? Успокойся, все нормально. Через месяц его мордашка заживет. Главное — он жив! А ты лучше мальчишек спать уложи, расхулиганились.
− Я помогу, − подхватывает на руки Данилку младшая сестра, Алина. — И уложу, и приберусь. А вам удачи!
Мы собрались выезжать, но мама Ника стала беспокоиться, что с отоплением что−то не то в нашем доме. На улице мороз и нужно было проверить, все ли работает, пришлось заехать домой. Без Руслана дом осиротел будто, нет его громкого веселого голоса, нет смеха. И самого нет, огромного и сильного.
Герман проверяет котел, все работает исправно и в доме тепло.
− Может, подождем до утра? — вдруг говорит Эля. Она зевает в кулак, устала.
Да все устали.
− Да можно, нас все равно не пустят в больницу ночью, − поддакивает Герман и смотрит на меня.
Он почти не спал за двое суток. То искал моего мужа, то помогал полиции. И до города путь не близкий. Я сдаюсь.
− Давайте поспим. Руслану, наверное, снотворное дали, так что…
Думала, не смогу заснуть,
