Не твой сын - Екатерина Руслановна Кариди
За ворота он прошел, но дальше трое из людей Муратова возникли перед ним, когда он был на территории парка.
- Вам стоит вернуться, Вадим Евгеньевич. Уже поздно, мы вас проводим.
Так вежливо, бл***, что его затошнило просто. Попытался обойти, но его не пустили.
- С дороги! - прорычал он и стал пробиваться кулаками.
Завязалась драка. Его не били, только сбивали удары, но в итоге он и на метр не продвинулся. В конце концов к нему вышел Муратов. Оглядел и холодно бросил:
- Она же сказала, что не хочет тебя видеть. Уезжай.
И ушел обратно.
А Батуров остался там, тяжело дыша и прикрывая костяшки, сбитые в кровь. Поражение осознать было тяжело, душу жгло как кислотой. Ему всегда по жизни везло. Всего, чего хотел, добивался легко. Сейчас как будто встала непреодолимая стена.
В этот раз он уехал.
глава 22
Вернувшись под утро, Батуров не поехал домой. Он не в состоянии сейчас был видеть жену. Не хотел никаких вопросов, на которые не собирался отвечать. Ничего не хотел. Состояние было такое, ударь его ножом - кровь не потечет.
Начинался день, из аэропорта он направился прямо в свой офис. Принял душ, переоделся в сменный костюм и приступил к работе. Вызвал секретаря и холодно бросил, глядя в сторону:
- Сводку.
Та что-то пролепетала и исчезла тихо как мышь. Вадим встал из-за стола и отошел к окну, застыл, глядя в пространство. А взгляд непроизвольно устремился туда. Где он оставил…
Звонок.
Он подошел к столу и поднял гаджет. Звонил тесть. Вадим потряс в руке телефон, испытывая острое желание послать тестя матом, но все же принял вызов.
- Слушаю. Батуров.
- Зайди ко мне в офис.
И все. Прервался вызов.
Твою мать! Вадим все-таки выругался и еле сдержался, чтобы не запустить гаджетом в стену. Потом просто вышел, обронив секретарше походя:
- Меня не будет до обеда.
К Алишеру приехал чернее тучи. И если бы тот сейчас хоть слово лишнее сказал, сорвался бы точно. Но тот окинул его тяжелым взглядом и коротко бросил по внутреннему:
- Два кофе нам. И не беспокоить.
Молчание висело, пока им принесли кофе. И потом тоже, когда они остались в кабинете одни. Потом Алишер пододвинул к себе чашку кофе, а ему сказал:
- Бери.
А он не хотел. Достало. Дернулся в кресле, и тут Алишер негромко сказал, отпивая глоток:
- Не суйся к Илье.
Его аж перекосило. Вскинул на Шамаева взгляд, а тот продолжил, отпивая еще глоток:
- Илья только кажется мягким и интеллигентным. Будешь доставать, он тебя зароет.
- Плевать я хотел на него! - Батуров сорвался на крик.
Алишер дернул уголком рта в странной усмешке и сказал:
- А на чувства женщины, который ты портишь жизнь, тоже плевать?
Вадим осекся. Все разом перевернулось в душе, отрезвляя болью.
Анна. Ее глаза, когда она бросила ему в лицо: «Я не хочу вас больше видеть». Он закрыл ладонью лоб и выдавил через силу:
- Не плевать.
- Рад, что ты меня понял. - Тесть допил кофе и отодвинул чашку.
Вадим не стал дослушивать, резко встал и вышел.
***
В тот день вечером Анне позвонила мать.
До этого момента все было хорошо, а тут сразу повисло напряжение и настроение испортилось. Как будто к душе приложили жабу.
Она ответила:
- Да, мама.
- Поздравляю, - сухо проговорила та.
- Спасибо, - в тон ей ответила Анна.
- Что, неужели так трудно было снять трубку и сообщить матери? Я от чужих людей должна узнавать, что тебя родился ребенок?
Аня мысленно произнесла: «Соль тебе в глаза». Пусть это грех так думать о матери, но ей хотелось, чтобы та держалась от ее сына подальше. Вслух она сказала:
- Извини, не было времени.
- Как хоть назвали?
- Ильей.
Мать фыркнула что-то вроде: «Ну конечно», Аня не разобрала. И чтобы перевести тему, спросила:
- А как у вас дела?
- Спасибо, - презрительно процедила та. - Благодаря твоему Илье у нас теперь есть дом у моря.
- Откуда столько яда, мама? Ты же всегда хотела иметь дом у моря.
- Жалкая подачка. При его деньгах твой муж мог бы дать гораздо больше! Он просто откупился, чтобы заткнуть нам рот.
- Что?
- Не прикидывайся. Все ты прекрасно понимаешь. Или так понравилось спать со стариком? Он же импотент! Ха-ха-ха! Или за деньги на все готова?! Посмотрим…
Аня просто озверела от злости. Дослушивать она не стала, отрезала:
- Мои отношения с Ильей не твое дело. Не звони больше!
И оборвала вызов.
Но потом ее трясло от мысли, что мать ведь не успокоится. Неизвестно, во что может вылиться ее мелочное желание ужалить побольнее. Надо было сказать Илье, но в этот момент малыш проснулся и заскрипел, недовольно кривя ротик. Она кинулась к ребенку и забыла об этом.
Вспомнила гораздо позже, уже вечером.
Вспомнила, и опять вернулось неприятное чувство, будто прикоснулась к чему-то холодному и липкому. Затевать про такое разговор с Ильей было как-то даже стыдно, тема щекотливая. Но она все-таки сказала:
- Знаешь, мне сегодня звонила мать.
Все это время он почти постоянно находился рядом с ними. Чтобы не стеснять - в соседней палате. Но заходил часто, смотрел на малыша, затаив дыхание. Вот как сейчас.
- Тамара? - Илья обернулся.
Аня кивнула:
