Босс под Новый Год - Ева Маршал
Да и как не получиться, если нас свела сама судьба? И столько раз столкнула лбом, чтобы до нас точно дошло — это не случайность.
— Ты самая неромантичная на свете невеста, Алина, — ворчит мой будущий муж. — Но я приложу все усилия, чтобы ты стала самой романтичной и счастливой женой.
— Я согласна!
Эпилог
10 лет спустя
Индонезия, Бали
Частный дом Салтановых
— Машенька, доешь, пожалуйста, кашу, а то мама будет ругаться! — уговаривает младшую дочку Роман.
Я с нежностью смотрю, как он кормит нашу малышку с ложечки. Идеальный муж. Идеальный отец. Идеальный мужчина, с которым я каждый день нашего брака проживаю счастливо и комфортно.
— Отдай, это моя палка!
— Нет моя!
— Я тебе сейчас врежу!
— Попробуй!
На кухню залетают наши семилетние близнецы Виктор и Егор, в очередной раз затеявшие ссору из-за ерунды. Они вырывают друг у друга какую-то палку. Шумят, толкаются, снося по пути стулья.
Плачет, выплюнув кашу, Машенька.
— Парни, хватит! Вы пугаете сестру! — осаждает пыл сыновей Роман, и принимается успокаивать дочурку: — Тише, тише. Они просто играют.
— Мы играем! — Тут же подключаются мальчишки.
— Не плачь!
Дочка тут же перестает реветь и заявляет, пытаясь дотянуться до остановившихся рядом братьев:
— Дай! — Тянет она руку.
Рома только усмехается, и, покосившись с улыбкой на меня, вытирает салфеткой перепачканную кашей футболку. А мальчишки как всегда тают, стоит сестре обратить на них внимание.
— Отдай ей палку, — командует Виктор.
— Без тебя знаю! — огрызается Егор, недовольно поглядев на брата, но протягивает игрушку сестре. — Держи, мелкая, — говорит совсем другим тоном, куда более нежным.
Маша не теряется. Хватает новую игрушку и тут же ударяет ею Витю.
— Эй! — возмущается тот, потирая голову.
Егорка заходится хохотом. Глядя на него смеется и Маша, да так заливисто, что никто из нас не может удержаться от улыбки. Даже ушибленный Витя.
— Нет бы шли играть в телефон, хулиганы, как все нормальные дети! — подкалываю их я, но меня понимает разве что муж.
Тем временем Маше понравилось развлечение.
Размахивая палкой, она сначала отправляет на пол тарелку с оставшейся кашей под одобрительные возгласы моих мужчин. Потом принимается дубасить отца и братьев, а те ей старательно подыгрывают. Ойкают и айкают. Всем очень весело, вот только я сомневаюсь, что стоит одобрять подобные игры
— Так, мальчики, быстро мыть руки и за стол! Рома, Маша хоть что-нибудь съела, или мне варить новую порцию?
— Садись, поешь. Я сам все сделаю.
Муж поднимается и, поцеловав меня, принимается убирать кашу с пола, чтобы никто не поскользнулся и не разбил себе голову. А я накрываю на стол. Сегодня мы решили поужинать в домашнем кругу, подустав от прогулок и походов по ресторанам.
Мы отдыхаем в Индонезии уже вторую неделю, сбежав из промозглой осенней Москвы. Благо дети на домашнем обучении постигают азы науки, и я им даже в чем-то немного завидую. Вот бы мне так в свое время.
Рома как раз несет новую порцию каши к столу, когда раздается собачий лай. В большое панорамное окно я вижу как свора сторожевых доберманов в шипованных ошейниках с лаем несется к воротам. С запозданием в несколько секунд раздается сигнал сирены. Освещение в доме мигает красным.
— Тетя Катя… — испуганно выдыхаю я.
— Тетя Катя! — подтверждает муж. — Вы знаете что делать.
Ревет напуганная Машенька. Бледные близнецы бросаются ко мне и жмутся к моему подолу. Роман, выронив миску с кашей, несется к рубильникам возле двери. С усилием опускает их один за другим. Затем хватает ружье и передергивает затвор.
Последее, что я вижу, прежде чем на окна опускаются рольставни, это искры электричества, проскочившие по виткам колючей проволоки на высоком трехметровом заборе…
— Тетя Катя! — подскакиваю я на постели, хлопая глазами.
Вокруг тихо, темно. Едва слышно работает кондиционер.
— Алина? Все хорошо? Принести тебе воды? — просыпается мой муж.
— Не надо…
Поднимаюсь и подхожу к большому панорамному окну. Снаружи тихо, красиво, вид на море и никаких доберманов и высоких заборов.
И главное — никакой тети Кати за воротами. Просто она мне вчера позвонила. Пыталась упросить, чтобы мы прихватили с собой ее старшую беременную дочь с мужем.
«У вас же наверняка большой дом. Неужели не найдешь комнаты для сестры? Вы ведь одна семья», — и все в таком духе.
Только вчера мы прилетели в Индонезию, чтобы немного отдохнуть, пока еще меня пускают в самолет. Мы с Ромой тоже ждем третьего ребенка. В реале, не во сне.
Хотя картинка из сна мне понравилась. Надеюсь, у нас так все и будет. Мирно, дружно, полюбовно.
Как всегда от тети Кати меня спасает муж. Отняв у меня трубку, напоминает родственнице, что один дом мы уже подарили ее дочери на свадьбу, а этот наш. И мы хотим побыть в нем без посторонних. Но если ей так хочется, она может слетать сюда в наше отсутствие хоть всей семьей, мы выдадим ключи.
Вот только перелет за свой счет тетю Катю и ее семью не устраивает. Дело тут вовсе не в жадности, да и средств у нас с Романом хватает, чтобы тетя Катя круглый год каталась по курортам, но нельзя же сажать всех родственников на шею. Одно дело помочь, когда в этом есть необходимость, и совсем другое — исполнять любые прихоти.
Да и надо сказать, дом мы подарили не ей. Не тете Кате. А ее старшей дочери, которая влюбилась в достойного человека, простого честного работягу, и маме твердо сказала, чтобы та в ее жизнь больше не лезла без мыла. И как-то вдруг мы с сестрой начали общаться, сблизились. И со временем по-настоящему подружились. И когда она забеременела Рома сам подсказал идею с домом — чтобы помочь сестренке сбежать от вездесущей мамаши.
— Тетя Катя приснилась… — жалуюсь я мужу, укладываясь обратно и устраиваясь в его надежных объятиях.
— Ужас! — Рома прижимает меня крепче, кладет руку на мой округлившийся живот.
— Зато я знаю, как мы назовем нашу дочь, — улыбаюсь я.
— Мария? — вкрадчиво интересуется муж.
Именно он предложил мне это имя, да я все сомневалась, перебирая варианты. Но малышка из сна избавила меня от сомнений.
— Угадал!
— Или уговорил?
— И то и другое.
Разворачиваюсь в кольце рук мужа. И целую его, отдаваясь неожиданно накрывшей меня волне жара.
— Хочу тебя! — шепчу ему.
— Дерзкая девчонка! — восхищается он. И вдруг нежно прижимает к себе, зарывается в распущенные на ночь, взлохмаченные сейчас волосы, нежно их
