Девочка сталкера - Инна Стужева
Замираю в паре метрах.
— Ближе, — требует тот.
Я хочу сказать что-то вроде «Извините, но у меня мало времени. Или говорите, что хотели, так, или я пойду по своим делам», но вместо этого выполняю его просьбу и сокращаю расстояние между нами еще на два шага.
Ноги будто сами решают, что им делать, в обход моего сознания.
Теперь я стою настолько близко от седовласого, что, кажется, смогу уловить запах нафталина, которым от него обязательно должно нести.
Мужчина протягивает ко мне руку, и я вздрагиваю, когда его костлявые пальцы смыкаются на моем предплечье. Ободок кольца больно давит на кость. Возможно, что у меня останется синяк.
"Кощей" снова внимательно вглядывается в мое лицо.
— Ты должна быть очень сильной ведьмой, — произносит он, пока я раздумываю, насколько невежливым будет сейчас выдернуть свою руку из его когтистых лап, извиниться перед всеми и сбежать с кухни.
— Неожиданно также, что ты так быстро нашла свою пару. Тебе исполнилось восемнадцать всего какую-то неделю назад.
Я слышу утверждение про пару, уже второй раз. Но если они все имеют в виду меня и Демида, то, как бы помягче выразиться… он совсем не моя пара. Вот даже и близко нет. Также, как и я не его пара.
Как-то я читала книгу в жанре фэнтези, и там было подробное, на пару страниц, описание, что значит истинная пара. Так что я знаю, о чем говорю.
Если коротко, то это внезапное понимание, словно озарение, едва увидишь, едва встретишься взглядами, что он тот самый, кто предназначен тебе судьбой. Единственный и неповторимый.
Тот, от одного запаха или звука голоса которого впадаешь в зависимость. Тот, к кому тебе захочется прикасаться каждую секунду. Тот, без кого твое дальнейшее существование станет просто немыслимым.
И самое главное, эти чувства всегда взаимны.
Если вы истинная пара, вы день и ночь в мыслях друг друга. И просто-напросто умрете, если не сможете видеть друг друга каждый день и прикасаться друг к другу.
А если с одним из вас что-нибудь случится, вы просто не переживете этого.
Вот что такое истинная пара.
И это точно не то, что происходит между мной и Усмановым, от которого я буду счастлива держаться как можно дальше.
Правда, в той книге речь шла об оборотнях, а я, слава богу, совсем не оборотень. Разве что он…
Но я не могу со всей определенностью это утверждать.
В любом случае, мы точно никакая не пара.
Хотя, если после этого своего предположения они уйдут, то пусть думают и утверждают, что хотят.
— Валентин, — поаккуратнее с моей девчонкой, — говорит вдруг Демид, и я чувствую его прямо за своей спиной.
И мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, он не в восторге от того, что старик дотронулся до меня.
Здорово.
Теперь я чувствую не только приближение Демида, хоть он и двигается практически бесшумно. Еще могу считывать выражение его лица, не оборачиваясь. Может и до мыслей дойдет дело.
Тонкие губы «Кощея» расплываются в хищной улыбке, показывая ряд мелких острых зубов, над которыми поработали дантисты.
— Одного не понимаю, — произносит тот, но, слава богам, отпускает мою руку, — как ты ее так оперативно вычислил.
Легкое колебание воздуха. Должно быть, Демид пожимает плечами.
Именно это я имела в виду, когда говорила, что он так поступает, когда не хочет отвечать на вопрос. Всего-то стоило принудить меня к сексу с ним, и я начала угадывать его последующие действия и перенимать привычки.
Хотя, на месте Демида, я бы тоже не стала отвечать. Ни на один его вопрос, каким бы он ни был.
Размышляю об этом, продолжая всматриваться в неприятное лицо мужчины.
Снова решаю испытать свои способности по чтению мыслей. Только теперь делаю это не в лоб, как за минуту до этого с отцом Усманова. Сейчас я двигаюсь осторожно, чтобы успеть остановиться, если на моем пути вдруг снова вырастет стена. Тогда я посмотрю, нельзя ли эту стену как-нибудь обойти.
Шаг, еще шаг, и еще один. А потом…
Потом я чувствую, как на моем горле крепко сжимается ладонь, больно впиваясь в кожу чем-то твердым и выпуклым. Перстнем. Она сдавливает, лишая кислорода, а злобное, перекошенное яростью лицо «Кощея» нависает надо мной.
— Сейчас ты сдохнешь, проклятая сука, — шипит он, разбрызгиваясь слюной и мне так горько оттого, что это мерзкое и отвратительное лицо старика — последнее, что я увижу перед смертью.
Мы можем сами выбирать, как нам жить, так почему тогда мы не можем решать, как нам умереть? Почему кто-то решает это за нас?
Если бы я знала, что все так закончится… Что он каким-то образом выследит меня и узнает мою тайну… Я бы лучше шагнула с обрыва.
Красота горных вершин под закатным небом, ветер в лицо и захватывающее дух неповторимое и нереальное ощущение свободного полета. Последнего полета над бездной…
Вот, что я бы хотела почувствовать и ощутить в тот момент, когда стало бы ясно, что мои дни сочтены.
И такая смерть стала бы для меня подарком.
Но мы не выбираем, как нам умирать.
Зато мы можем решать, ради чего мы умираем.
Я знаю, во имя чего. Я спрятала ее надежно и от меня он точно не узнает ни о том, что она осталась жива, ни о ее местонахождении.
Моя дочь будет жить и расти в безопасности. Подальше от них и их безумного мира.
Я понимаю, что этот вдох будет моим последним вдохом, но я принимаю это. Ради нее.
А потом все темнеет у меня перед глазами.
Только я не умерла.
Я чувствую крепкие уверенные руки, которые обнимают меня и не дают мне упасть.
А еще я по-прежнему могу дышать.
И я дышу.
Вдыхаю полной грудью, наполняя свои легкие кислородом до отказа, и у меня получается.
Тогда я делаю следующий вдох, а потом еще и еще.
— Ульяна, ты меня слышишь?
Голос Демида прорывается сквозь туманную пелену, и я неуверенно киваю.
А потом сознание возвращается ко мне.
Я понимаю, что мы все еще в кухне в квартире Демида, а "Кощей" пялится на меня своими водянистыми глазами.
— Извините, у меня неожиданно закружилась голова, — хриплю я.
— Я предупреждал, не стоило пробовать на ней свои штучки, Валентин, — цедит Демид и сейчас в его голосе нет и ноты расслабленности.
Сейчас в нем сталь и почти неприкрытая угроза.
Старик дергает впалой щекой, но по-прежнему наблюдает за мной. Опасность подступает ко мне вплотную.
Я вдруг понимаю, что
