Трогать запрещено (СИ) - Коваль Алекс

Что там Ника говорила про возраст? Все это чушь и выдумки! Некоторые с годами становятся только лучше. Как благородный напиток.

– Юлька, – шепчет мне на ушко Дан, обнимая все крепче.

Мы скидываем ботинки, и моя шубка тут же летит в сторону. Пальто Дана тоже. Его ловкие пальцы добираются до молнии на моем платье, расстегивая. Ткань мягко сползает с плеч, упав к ногам. Горящий взгляд Богдана будоражит и возбуждает. Лаская, проходится по моей фигуре.

Хочется отдаться ему. Хочется любить его. Но я стою и стараюсь отогнать от себя чувство неловкости. Мне все еще непривычно стоять перед кем-то вот так, почти полностью обнаженной. Кожу слегка покалывает, словно взгляд Титова осязаем и щупает каждый плавный изгиб.

Я кокетливо прикусываю губу. Мне все еще не верится, что мы вместе! Что можно вот так смотреть на мужчину своей мечты, беззастенчиво разглядывая, видеть его желание, видеть вожделение и жажду в его глазах. Это потрясающе!

– Красавица, – говорит охрипшим от желания голосом Титов.

Тянется к пуговицам на рубашке, расстегивает их одну за другой. Медленно и соблазнительно. Надвигается на меня. Я же перешагиваю через платье и отступаю, улыбаясь. Пульс начинает частить, разгоняясь до сверхскоростей. Желание прокатывается жарким огоньком вдоль позвоночника, взрываясь где-то в низу живота. В полумраке номера так волнующе и интимно слышно только наше дыхание.

Я отступаю, Дан наступает. Это похоже на охоту. Я знаю, что мой охотник обязательно получит свое. Только вот я не зверек. Но это будет в другой раз. Сегодня играем по его правилам. Я лишь подыграю.

Рубашка Титова летит на пол. Я залипаю взглядом крепкой и мощной грудной клетке, на кубиках и косых мышцах живота, что соблазнительно сужаются, прячась под брюками. Нельзя быть равнодушной к такому телу! К такому мужчине. Который смотрит так, будто готов тобой пировать целую вечность напролет.

Дан расстегивает ремень на брюках. Следом пуговица, молния. И уже спустя пару секунд остается в одних боксерах. Еще пара шагов, и он на меня накинется. Этот сумасшедший огонь в его глазах заразителен! Я взвизгиваю, когда понимаю, что Дан сейчас сорвется и, крутанувшись, улепетываю что есть сил. Дан за мной с возгласом “куда?”.

Хохоча во весь голос, я врываюсь в ванную. Забираюсь в душевую. Дан, улыбаясь, настигает меня. Прижимаюсь спиной к прохладной стене, мурашки атакуют мое тело.

– Попалась? – улыбается Титов и заходит в душевую следом.

– Угу, – киваю, закусывая нижнюю губу. – Кажется, попалась…

– Иди сюда, – тянется ко мне.

Я послушно падаю в его руки. Запрокидываю голову, заглядывая в его глаза. Наши губы сливаются в поцелуе. Его язык у меня во рту, а руки Дана везде! Щупают нетерпеливо, гладят, ласкают, сжимают. Мое дыхание тут же срывается. Он подхватывает меня на руки, усаживая себе на бедра. Я ногой цепляю кран, открыв воду. Холодную!

Взвизгиваю от неожиданности.

Закатываемся в смехе, переглядываясь.

– Бодряще, – улыбаясь, говорит Дан.

– Еще как! – щелкаю обратно, закрывая ледяной поток, и сама тянусь к его губам. – Продолжим?

Титов хрипло смеется мне в губы, но и не думает протестовать.

Из ванной мы выходим нескоро. Я потерялась во времени. И Дан, кажется, тоже. Подхватывает меня на руки и несет на кровать, осторожно укладывая. Рядом устраивается.

Я тут же обвиваю руками любимого громадного мужчину и закидываю ножку. Утыкаюсь носом в грудь. И так хорошо, так спокойно, что не замечаю, как засыпаю, слушая, как ровно и сильно бьется его сердце.

А вот утро начинается со звона будильника.

– Не хочу, – сонно хнычу в подушку. – Не хочу, чтобы эти дни заканчивались...

– Да брось, будет еще лучше! – тихо хрипло посмеивается надо мной Дан. – Давай, Котенок, – тяжело вздыхает, – поднимаемся.

– Поцелуйчик, – прошу, чтобы хоть немного отсрочить выезд.

Минут через тридцать мы все же поднимаемся. Успеваем сбегать в кафешку позавтракать и, вернувшись, начинаем собирать сумки.

Через час мы покидаем номер.

– Надеюсь, ничего не забыли, – не знаю, в какой раз обвожу взглядом комнату.

– Забыли, значит, вернемся, – подбадривает меня Титов.

– Летом здесь, наверное, рай, – улыбаюсь и целую Дана в губы. – Спасибо за такой классный отдых, Дан.

– Тебе спасибо, Юль.

– За что?

– За все.

Внедорожник Богдана прилично завалило снегом. Мой мужчина закидывает наши сумки в багажник, заводит машину, прогревая ее и берется за щетку, чтобы почистить. На улице сегодня комфортные минус десять и легкий снег.

Я кручусь рядом с Титовым. То снежок слеплю и кину в Богдана, то обниматься и целоваться лезу. Он не отстает и отвечает тем же. Максимально увлекшись друг другом, я только краем уха слышу, как с рычанием мотора на парковку заезжает машина. Наверное, кто-то из посетителей так торопится заселиться.

На тот момент даже мысли не мелькает обернуться и посмотреть, кто со скрипом шипов по снегу притормозил около нас. А зря. Потому что когда за спиной звучит знакомый голос, звенящий от ярости:

– Надеюсь, у вас двоих есть для меня логичное объяснение происходящего! – сердце подпрыгивает до самого горла.

Богдан оборачивается, его рука на моей талии сжимается сильнее. Я же не нахожу в себе сил даже сделать вдох. Зажмуриваюсь. Реальность слишком быстро догнала нас.

Глава 31

Богдан

Твою мать.

Костя – сука!

Встречаюсь взглядом с тем, кого никак здесь быть не должно. Доложили доброжелатели херовы. Понимаю, что внутри поднимается раздражение. Ворочается и шипит, как потревоженная змея. Я потом обязательно Костяну этот “финт ушами” припомню. Ему и его Нюте. Кроме них, «донести» было больше некому.

Машинально отодвигаю Юлю себе за спину, что, должно быть, выглядит глупо, потому что передо мной стоит ее отец. И тем не менее, инстинкты с ней работают исправно: мое – значит надо защищать.

– Степ, – выходит натужно. – Давай без резких телодвижений.

– Пап, – пищит девчонка, выступая вперед. – Пап, я все объясню…

Смелый мой котенок.

Однако Данилов на дочь даже не смотрит. Взгляд в упор на меня. В расстегнутом пальто, взбешенный и взъерошенный. Видок такой, будто мчал сюда на всех порах, подскочив прямо с кровати. Не удивлюсь, если оно так и было – время едва перевалило за одиннадцать.

– А разве тебе объяснять что-то надо? – рычит Данилов отвечая дочери, но расстреливая взглядом меня. – С яйцами у вас в паре кто? Ты или твой, – небрежный кивок, – Титов?

Котенок охает.

Я рычу:

– Не выражайся и не пугай девочку. Давай поговорим спокойно, – предлагаю, примирительно поднимая руки. – Херово вышло, согласен. Мой косяк. Но не пори горячку. Не при Юле.

– Юля, в машину! – скомандовал Данилов.

– Я тебе не собака! Не пойду!

– Я сказал: марш в машину, – наконец-то перевел взгляд на дочь Степан. Такой, с которым не шутят. Даже мне на мгновение показалось, что еще секунда промедления, и Данилов ее, как котенка за шкирку, сам в тачку затолкает, особо не церемонясь.

Юля, видимо, тоже это поняла. Замежевалась и растерялась, не зная, как поступить правильно в этой ситуации. Стоит, бегает взглядом с меня на отца, решая, закатить скандал или изобразить покорность. Отвратительный перед ней выбор, надо сказать: любимый человек и отец. Оба сраные эгоисты, потому что ситуацию совсем не желают облегчить.

– Пап, послушай, мы хотели…

– Тебя я послушаю потом, – отрезал Степан.

– Я поеду с Богданом, – в тон ему заявила дочь.

– Ты немедленно сядешь в мою машину и заткнешь уши, ты меня поняла?

– Мне не пять лет!

– Но и не двадцать пять! – взревел Степан. – Марш, я сказал!

Щеки Юльки заалели от смущения. Цирк на выезде, блть, Степа!

– Юля, – говорю спокойно, а перехватив ее настороженный взгляд, киваю, осторожно подталкивая в спину. Показывая, что все хорошо и я ни в коем случае не в обиде. Степан на грани. Вот-вот рванет. Ему сейчас, ой, как нужно выпустить пар. Будь тут Юлька – она сделает только хуже.