Девочка Беркута - Агата Лель
Часть 28
***
Это было восхитительно! Волшебно! Грандиозная постановка, с известными на весь мир именами.
Я то покрывалась мурашками, то утирала слезы восторга – его было настолько много, что меня буквально распирало от невыплеснутых эмоций. Отдельную ступень личной эйфории занимало то, что практически всю премьеру Роман удерживал мою подрагивающую руку в своей, и я боялась лишний раз пошевелиться, чтобы не разрушить этот хрупкий тандем.
Когда все закончилось и замирающий от восторга народ покинул театр, мы зашли в невозможно дорогой ресторан на первом этаже нашей гостиницы, где я, несмотря на некую оторопь от цен, съела все до последней крошки, и даже выпила бокал какого-то труднопроизносимого вина.
Молчать я просто не могла – иначе меня бы в прямом смысле разорвало, поэтому трещала без умолку, описывая свои впечатления от увиденного.
– А ты видел аттитюд в исполнении примы-балерины? А ан лер? Они словно парили в воздухе, клянусь, мне казалось, что они летят! А музыка? В какой-то момент я даже подумала, что превратилась в одну большую мурашку!
Он улыбался, кивая, не сводя при этом с меня глаз, и я настолько была погружена в свои бурлящие и выплескивающиеся через край комментарии, что не заметила, что взгляд его был каким-то другим. Он был задумчив, может, даже слегка напряжен, он был сам не свой, словно его тоже распирало от эмоций, но совершенно других, отличных от моих. Но разве я могла это все заметить под ворохом собственных впечатлений…
– Ты не слишком устала? Можем зайти в номер, переодеться и немного погулять. Я покажу тебе столицу.
Не смотря на фонтанирующую энергию, я понимала, что она ложная – это все адреналин. На самом деле я очень устала, и физически: представить сложно, но еще утром я была в совершенно другом городе; и эмоционально – выдержать подобную бурю после штиля восемнадцати лет было непросто, но тратить драгоценное время на сон я точно не собиралась. Ведь столько всего хотелось увидеть: Красную Площадь, Чистые пруды, Третьяковскую галерею и еще кучу-кучу всего, за какие-то неполные двое суток. Ведь неизвестно, попаду ли я сюда еще хоть когда-нибудь в своей жизни.
– Устала, но не настолько, чтобы как старушка завалиться спать. Идем переодеваться!
Это был самый прекрасный вечер в моей жизни. Кремлевский дворец, словно сошедший с открыток о столице, огромная сверкающая огнями ёлка, разноцветные шпили храма Василия Блаженного, ароматные булочки с известной на всю столицу пекарни и обжигающий глинтвейн. Конечно, мне обязательно нужно было увидеть одно из самых больших метро в мире, поэтому, хохоча как ненормальные, мы бесцельно прокатились несколько станций, а потом обратно, благополучно промчав свою остановку…
Я была бесконечно счастлива, но осознание того, что счастье это временное заставляло тревожно сжиматься сердце. Сказка рано или поздно закончится, мы вернемся обратно домой и все вернется на круги своя. Я снова стану просто девочкой, которая выгуливает его собаку, и не важно, что однажды ее хозяин подарил мне самый запоминающийся поцелуй…
***
Завернувшись в белоснежный халат, я стояла у окна и смотрела на сверкающие за окном огни. Я часто слышала выражение, что Москва никогда не спит, и теперь, благодаря Роману, могла в этом лично убедиться. Благодаря ему я познала совсем другую, далекую от моей настоящей жизнь. Благодаря ему поняла, каково это – быть влюбленной.
Ноги гудели, чуть-чуть болела голова, но сон никак не шел: я стояла и в ужасе думала о том, что будет теперь дальше.
Смогу ли я хладнокровно наблюдать за тем, как он строит с кем-то свою жизнь? Ведь рано или поздно у него кто-то точно появится. Однажды я приду к нему утром и пойму, что он не ночевал дома, затем увижу забытую губную помаду на полочке в ванной, а потом непременно встречусь на пороге с его пассией…
Реальность уже показала, что я умею играть нужную роль, но это пока он одинок. А потом… хладнокровие разыгрывать не получится. И вообще, чем больше времени мы проводим вместе, тем хуже. Для меня. Ведь рано или поздно мне придется собирать себя по кускам, выбора просто нет. Нет его!
И я приняла решение.
Как только мы вернемся домой, я отработаю выплаченные мне деньги и уйду. Лучше так, пока не по-живому, потом точно будет больнее.
Задернув ночные шторы, чтобы огни чужой жизни не мешали мне помнить свое место, я опустилась на холодные белоснежные простыни и уставилась в потолок. Как и тогда, в первую нашу совместную ночь, Роман спал где-то за стенкой, и его такое близкое присутствие действовало магнитически, рождая нелепые, наивные и совершенно постыдные фантазии.
Сегодня в вагоне метро, когда нас случайно толкнули друг к другу, я со смехом уткнулась носом в его плечо, а когда подняла взгляд, просто не смогла оторвать глаз от его губ. Я помнила их вкус и это было мучительно. Он тоже смотрел на мои, я видела, но механический голос, объявляющий остановки, разрушил волшебство мгновения.
Его губы… мягкие, теплые, опьяняюще-вкусные…
– Это невыносимо! – проскулила я, уткнувшись пунцовыми щеками в накрахмаленную подушку.
Решив, что, не смотря на усталость, мне точно так просто не уснуть, я встала с постели и, просунув ноги в белоснежные, как и гостиничный халат, тапочки, пошла в гостиную. Где-то там я точно видела телевизор, может, благодаря ему удастся избавиться от навязчивых мыслей…
Наши двери открылись практически одновременно, что удивило и откровенно смутило. Роман, в точно таком же, как и у меня, халате, стоял напротив, а за его спиной горел тусклый свет ночника.
– Ты почему не спишь? Два часа ночи.
– Не знаю, не спится. А ты почему не спишь?
– То же самое.
Я понимающе кивнула и поблагодарила окутывающую нас темноту, за то, что он вряд ли видит мои сияющие лихорадочным блеском глаза. Его присутствие, недавние фантазии и мысль, что под моим халатом нет никакого белья
