Ольга Горовая - Куда я - туда и ты
Игорь поднялся было, чтобы тот вытереть, и вдруг опустился назад, опустошенно глядя на эту белую широкую полосу. В голове, словно вспышкой, мелькнуло воспоминание, когда ее собственная кожа была едва ли не белей этой дурацкой муки. А у него не хватило ума и выдержки докопаться до сути...
Игорю тогда казалось, что весь мир сошел с ума. Что он улетал из одного пространства, а вернулся совершенно в другое. Потому что не могла его Ира, его любимая, смотреть на него такими пустыми глазами, стоя в дверях квартиры Никиты.
Он помнил свою злость, обиду, а еще непонимание, боль и такую усталость, что едва удавалось держать глаза открытыми.
Игорь сбился со счету, на сколько самолетов пересел, чтобы вернуться в родной город раньше времени. Прямые рейсы в его страну из Пекина и сейчас летали не так и часто, а уж тогда... и у него просто не было сил ждать свой самолет, когда он получил то письмо от Иры.
И вот он добрался, прилетел... и смотрел на нее - а узнать не мог.
Это была его Ира, и в то же время -- не его. Совершенно незнакомый человек.
И не человек даже. Она не казалась живой. Словно кукла, или сомнамбул, даже стоять ровно не могла, ее все время покачивало.
И Игорь никак не мог добиться от нее ничего, кроме нескольких слов - "уходи, Игорь, так лучше всего будет".
"Для кого лучше?!", хотелось заорать ему тогда.
Хотя, чего уж там, он и орал. Кричал так, что несколько раз выглядывали перепуганные соседи, грозясь вызвать милицию. Но они с Ирой не обращали внимания на окружающих.
Он не обращал. Она, казалось, вообще ничего не видела, и не слышала ни слова из того, что Игорь говорил ей.
Игорь не мог понять, что именно она делает ТУТ, а не у них дома. Не понимал смысл предложения "я расписалась с Никитой". И ничего не объяснили ее слова " он предложил", произнесенные в пол, на его опустошенный, раздавленный вопрос " зачем?".
Наверное, никогда в жизни ему не было так больно и обидно.
В тот момент Игорь почти ненавидел ее.
Он уехал на месяц из страны, в которой у него была любимая женщина, обожавшая его, в которой у него скоро должен был родиться ребенок. А вернулся туда, где любимая вышла замуж за другого, а так и не рожденного ребенка забрала какая-то нелепая, детская болезнь.
В какой-то момент Игорь даже всерьез решил, что просто тронулся умом.
Не могло такого быть на самом деле. Не могла Ира, которая даже спать отказывалась без него, когда он подрабатывал в университете, и дежурила до двух-трех ночи, ожидая возвращения - вдруг уйти к другому.
И никак не удавалось избавиться от надежды, что это ему только снится. Что это кошмар, который дурманит мозг во время очередного перелета. И вот сейчас он проснется, сойдет с трапа в Борисполе, потом доберется до родного города, и любимая его обнимет.
Только сон не заканчивался, и Ира, которая казалась в два раза тоньше, чем он ее помнил, даже глаза на него свои больше не поднимала.
Игорь пытался увести ее, уговаривал, старался согреть дрожащими руками ледяные, словно мертвые пальцы.
А Ира раз за разом его прогоняла. Тихо, еле слышно, но велела уходить и жить дальше без нее.
Как, если он не умел, не представлял этого?!
Но, в конце концов, обида победила в уставшем, измотанном разуме.
Ревность, непонимание, ненависть ко всему происходящему, к ней... она заполонила сердце, толкая к дурным, глупым и ребяческим словам и поступкам.
Если бы он только знал тогда то, что ему Ира рассказала сегодня. Если бы понимал, почему она пытается одним махом разорвать все то, что было между ними.
"Если бы..." какое глупое, безнадежное слово.
Ведь ничего оно не изменит и не исправит.
Кто мешал Игорю самому понять, что стояло что-то за такими словами Иры?
Обида не давала открыть глаза и посмотреть здраво?
Она была с ним всю жизнь, разве он не знал, насколько сильно Ира его любила? Сколько раз доказывала, что он единственный, ради кого Ира вообще живет?
Ему бы остановиться и подумать, ведь должна была существовать причина, а вместо этого он в такой ярости ушел тогда, что ума хватило предложить Юльке пожениться.
Еще бы первой встречной предложение сделал. Хотя, и тогда, наверное, было бы лучше. Он прекрасно знал, насколько низкого мнения Ира о Юльке. И что та отвечает ей не менее "горячими" чувствами. Их бывшая однокурсница, учившаяся на параллельном потоке и у него самого никогда не вызывала никаких чувств, кроме полного непонимания жизненной позиции. Так какого черта он женился на ней?!
Потому что первая попалась на глаза на следующий день, когда он все еще бесился и сходил с ума от обиды, проведя кошмарную ночь в квартире, внезапно превратившуюся в пыточную? Потому что хотел сделать Ире так больно, как она ему сделала? Ответить таким же ударом, который сам получил от самого дорогого и любимого человека?!
Действительно, никто не может причинить большую боль, чем те, кто всего дороже. Он это понял и постиг во всей глубине.
Даже сейчас во рту появился горький привкус от этих мыслей. И такое же чувство вины, как в первую секунду в торговом центре, когда он в полной мере осознал, отчего Ира пыталась оттолкнуть его.
Она уже как-то говорила ему, что пыталась "выкупить" его жизнь у судьбы или Бога. Что боялась, будто и с ним случиться что-то. Не упоминала про визит тети Милы. Просто выкрикивала это между всхлипами, пытаясь вырваться из его рук.
Но тогда Игорю не особо до того было, да и не очень серьезно воспринял он слова Иры, учитывая степень истерики, в которой находилась сестра.
Он не понял, отчего ей вообще пришли в голову подобные идеи. И не упоминал тот "разговор". Просто закрыл тему, решив забыть все, что произошло.
Но после подобного разговора с матерью, проходившему сразу после аборта. После того, как ей буквально вложили в голову идею, что это "наказание за их грех", а Ира и так не была тогда адекватна -- все становилось для него гораздо понятней.
Хоть и не менее стыдным и болезненным.
Она пыталась защитить его так, как казалось правильным ее сознанию, пусть и одурманенному транквилизаторами, погруженному в депрессию. А он... пытался отомстить ей.
Игорь поднялся со стула, потому что сил не хватало больше быть вдалеке от нее. Даже сейчас, когда все прошло и они начали заново -- ему было страшно вспоминать все то.
Он никогда не отличался суеверностью, но те события... Казалось, что мысли о них могут каким-то образом все вернуть, повторить тот кошмар, растянувшийся на столько месяцев.
