Девочка в наследство - Ксения Богда
– Я? Говорит, что я его не на шутку зацепила, что думать не может о других. Да и не было у него никого, как только меня на паре увидел.
– А что ж он не тебя взял для диплома?
Ната фыркает:
– Сказал, что боялся не совладать с собой и трахнуть меня прямо в аудитории во время консультаций. А ты типа верный вариант, тебя он считает просто студенткой, но ты приближена ко мне, и Сергею это на руку.
– Да уж, – надуваю губы, – ну а сейчас-то что у вас? Все так же общаетесь?
Щеки Натки вспыхивают двумя алыми пятнами, и она стыдливо прячет взгляд:
– Мы переспали, и, кажется, он считает, что я с ним… – почти шепотом выдает подруга.
Я несколько раз хлопаю глазами, а потом от улыбки чуть ли щеки не трещат:
– А ты так не считаешь?
– Я не знаю. Я все ещё боюсь. Почему он не сказал сразу, кто он такой? Вдруг я просто развлечение?
– Перестань накручивать. Если ты развлечение, что ему мешает найти себе другую студентку? Нас тут сотни.
Наташка тяжело вздыхает:
– Пожалуй… ты права.
– Расслабься, подруга, и получай удовольствие.
Толкаю её, и мы, смеясь, идем грызть гранит науки.
Глава 31
Звонок в дверь заставляет меня сползти с кровати. Живот пронзает болью, и я, морщась, плетусь в коридор. За дверью Тим смотрит на часы и хмурится.
Черт, я совсем забыла, что он должен приехать за мной и отвезти в универ.
И да, я все ещё не переехала к нему. Сопротивляюсь как могу. Не знаю, с чем связан этот страх, но до одури боюсь, что стоит нам съехаться, как все изменится. Не в лучшую сторону.
Распахиваю дверь и приваливаюсь к дверному косяку. Закусываю губу от очередного приступа ноющей боли внизу живота.
Тим поднимает глаза от телефона и недовольно меня осматривает.
– Ты ещё не готова, что ли, Тин? Ну я же предупреждал, что у меня совещание и никак нельзя задерживаться.
– Я сегодня не поеду на учебу, – с надрывом выдавливаю.
– Это ещё почему?
Не успеваю ответить, как снова сгибаюсь о боли. На лице Тима тут же отображается испуг.
– Что такое? Что болит, малышка? Врача вызвать?
Мотаю головой.
– Не надо, это нормально, просто надо прилечь. Все хорошо, Тим, езжай на совещание, я сегодня дома побуду. Надеюсь, Сергей Макарович меня не сожрет за очередной прогул.
– Да похер на него.
Он заталкивает меня в коридор и захлопывает дверь за собой. Удивленно моргаю.
– А…
– Что с тобой? – требовательно спрашивает.
Краснею и отвожу взгляд. Я не привыкла сообщать мужчинам, что у меня начались критические дни.
– Все хорошо. Просто мне надо пару дней поваляться дома.
– Да ты бледная.
– Ой, – хватаюсь за живот. Тим стремительно бледнеет и подхватывает меня на руки. – Все хорошо, Тим, правда.
– Ага, я вижу. Я вызываю скорую.
Укладывает меня в кровать и заматывает в покрывало. Окидывает пронзительным взглядом.
– Тим, у меня просто критические дни. Живот болит, – преодолевая смущение, выдавливаю правду.
Лицо Тима вытягивается от удивления:
– И это нормально, что тебе так больно?
– Ну да, это моя обычная практика.
Пожимаю плечами и прячу взгляд.
– Давай таблетки принесу?
– Не надо. У меня аллергия на обезболивающее.
– На все?
Сокрушенно киваю.
– П*здец.
Скидывает пиджак и закатывает рукава белоснежной рубашки. Достает телефон.
– Маш, сегодня за меня Макс. Я дома на связи.
Скидывает звонок, а я только могу молча хлопать глазами.
– А как же совещание?
– Какое, на хер, совещание, когда тебе тут плохо? – укладывается рядом на кровать и притягивает к себе под бок.
Утыкаюсь носом в его грудь и вдыхаю родной запах.
– Я привыкла.
– А я нет и не собираюсь тебя одну оставлять в трудную минуту. – Прячу смущенную улыбку. Мне приятно, что он заботится. Это ведь что-то значит? – Что сделать, чтобы тебе стало легче, малышка? – шепчет, уткнувшись в макушку.
– Погладь животик, – капризно дую губки.
Тим хмыкает, но просьбу мою выполняет. А я млею от его внимания и заботы. Я уже забыла каково это, когда о тебе вот так пекутся и не требуют ничего взамен.
– Расскажи мне ещё раз про родителей.
Сонно хлопаю глазами и поднимаю голову:
– Что тебя интересует? Пропали, искали, не нашли.
Пожимаю плечами. Кажется, я уже всем по сто раз рассказала эту историю.
– Все?
– Да. Два года ничего о них не известно. Никто не связывался. Не знаю уже, надеяться ли, что он вернутся.
На глазах выступают слезы. Опять раскисаю. Одно дело – точно знать, что их нет в живых. Другой – вот так ждать и изо дня в день верить в чудо, которое не происходит.
– Ну что ты? Тш-ш-ш-ш, не хотел тебя расстраивать, – стирает слезы, но делает только хуже.
Плотину рвет. Из глаз водопадом хлещут слезы. Начинаю некрасиво шмыгать носом, а Тим утыкает мое лицо в свою рубашку, которая через минуту насквозь промокает.
– Малышка, ну что ты? Все будет хорошо, – шепчет успокаивающе и гладит по голове, – зря я сейчас затеял этот разговор.
– Да нет, – стираю слезы, – просто накопилось за столько времени. Всегда одна…
– Ну сейчас же не одна, – губами осушает слезы и легко прикусывает губу, – у тебя есть я.
Выдавливаю улыбку и постепенно успокаиваюсь. Сердце, которое минуту назад сжималось от тоски, постепенно отпускает, и я могу нормально дышать. Если не считать заложенного носа.
– Сделать тебе чаю?
Сегодня Тим меня поражает своим поведением. Не ожидала, что он окажется таким чутким и внимательным. И даже не
