Ты - Моя Душа - Яна Войнова
Несмотря на все побои, издевательства, и весь тот ужас, который Арина перенесла по вине этой страшной женщины, несмотря на расшатанную психику и панические атаки, возникшие по причине “своеобразного” воспитания бабушки, она — единственная на всем белом свете, кто от Арины не отказывался. Никогда. Не родную мать, женщину, которая дала ей жизнь, звала Арина на помощь, оказавшись в безвыходном положении, а ту, которая принесла ей так много горя. А все потому, что знала: бабушка поможет. Те редкие моменты, когда она не била внучку и была относительно добра, наступали, когда Арина заболевала. Это случалось не часто, но она знала: бабушка не посмеет ударить. Это потом, когда внучка выздоровеет, вновь начнутся “воспитательные” меры с криками, матами и сильными ударами. Но сейчас… бабуля не тронет. Она вылечит.
Когда ребенок был прикован к постели, старая карга разговаривала крайне тихо, даже можно сказать, ласково и не орала как сумасшедшая на нее. Арине позволяли даже смотреть мультики. Она как-то болела ангиной, и бабушка разрешила ей на пятнадцать минут включить волшебный ящик. Иногда она даже гладила внучку. Правда Арина съеживалась от страха каждый раз, когда бабуля до нее дотрагивалась. Настолько ей было непривычны поглаживания, а может быть, просто боялась очередного неожиданного удара ни за что…
В такие моменты Арина мечтала только об одном: никогда не выздоравливать. Она молилась, чтобы болезнь затянулась, и у нее появился бы вожделенный покой от злой карги. Бабушка бегала вокруг нее и орала, но уже не на внучку, а на вызванных на дом врачей. Она возмущалась, что они неправильно диагноз поставили, что плохо лечат девочку, что они ее угробить решили! Отправить ребенка в больницу? Черта с два она отдала бы свою кровиночку в больницу на растерзание живодерам, которых хлебом не корми — дай что-то покромсать у ребенка! Пусть врач к дьяволу катится, со всеми своими лекарствами, она сама ее выходит! На то она и бабушка… Вот такая изощренная больная любовь была у сумасшедшей бабули к собственной внучке.
В данный момент Арине не к кому было идти. Не у кого было просить помощи и совета. Аверин? Он уже сделал свой выбор. Он решил убить ее ребенка. Позвонить Юле? Законченная эгоистка будет настаивать на спасении собственной шкуры. Марике? Несмотря на язвительный характер, она была тонко чувствующей и впечатлительной. Она как узнает, разрыдается в три ручья и станет ее жалеть. Да и не до того бедной женщине сейчас: Марика своего ребенка спасала.
Сейчас Арине требовался человек, обладающий холодным, даже жестоким умом, который поможет ей беспристрастно сделать выбор. Потому что сама Арина была не в состоянии решиться. Единственный человек, кто был достаточно силен, чтобы ей помочь, был мертв.
— Бабушка-а-а-а! Что мне делать? — рыдала Арина, задавая один и тот же вопрос, на который не получала ответа. Она простояла несколько часов на мосту, пока не услышала скрежет шин остановившегося автомобиля и спокойный размеренный голос:
— Девушка, отойдите от края. Что бы у вас не случилось, оно того не стоит…
Арина обернулась и увидела рыжеволосую девушку, выглядывающую из салона дорогой Lamborghini бирюзового цвета.
— Арина, кажется? — узнала ее жена губернатора области Лора Северова. Аверина кивнула. Первая леди нагнулась и открыла ей дверцу автомобиля. — Садись, поехали. — Арина с непониманием уставилась на нее и не двинулась с места. — Значит так. Сброситься с моста я тебе все равно не дам. Забудь об этом. Поэтому сядь, мы прокатимся, а ты расскажешь мне, какого фига тут делаешь.
— Я не собиралась прыгать. Я бы никогда не прыгнула. Я беременна, — оправдывалась Арина, шмыгая потекшим носом.
— Вот и зашибись, — сказала Лора. — Села, я сказала.
От ее нагловатого, резкого тона в приказном порядке отдающего распоряжение, Арина стушевалась, но быстро залезла в уютный салон класса люкс.
— И? — строго спросила первая леди области. — Че здесь стоим? Кого ждем?
Непонятно по какой причине Арина не сдержалась. Она выдала этой богатой успешной незнакомке всю историю ее чертовой жизни, начиная с трудного детства, провалившейся карьеры, о любовнике, почти развалившемся браке, наличии другой женщины у мужа, о беременности и внезапном диагнозе.
Лора Николаевна Северова слушала, не перебивая, с внимательным выражением лица, но будто безучастно. В ее глазах не было жалости, то чего так ненавидела Арина. И за это она была чрезмерно благодарна жене губернатора.
— Че я могу сказать, — после того, как Арина закончила, сказала Лора. — П*здец полный.
— Я не знаю, что мне делать, — растерянно прошептала Арина, вытирая катившиеся слезы со щеки. — Аборт? Убью ребенка, но никто не даст мне гарантию, что выживу я. Ребенка не будет, но и меня может не быть. Рожу ребенка, но тогда точно умру. И вот как я должна решить?
— Жизнь сплошной авантюризм, пусть ведет по ней флипизм! — неожиданно выдала госпожа Северова и широко улыбнулась.
— Чего? — не поняла Арина.
— Смотри, в какой-то момент надо просто затихнуть. Скрестить пальцы и надеяться на лучшее. Или поддаться флипизму. Это псевдофилософия, которая все важные решения отдает на откуп монетке. В моем любимом комиксе Диснея профессор Бетью убеждает Дональда Дакка принимать все важные решения, подбрасывая монеты.
Аверина слушала ее с открытым ртом и не понимала. Эта рыжая женщина действительно думает, что Арина решит исход своей и ребенка жизней с помощью чертовой монетки? «Орёл» — Арина делает аборт, «решка» — ребенок будет жить! Она издевается?!
— Извини меня, пожалуйста, но я должна спросить, — начала Арина, смотря на Лору с выпученными глазами, — ты сумасшедшая?
— Я жена — Вадика Северова, — хмыкнула Лора. — Ты какой меня представляла?!
— А, ну да, — ответила Арина. Затем женщины переглянулись и прыснули со смеху. Вадика Северова неоднократно называли отчаянным психом, если не хлестче. Этот человек не боялся никого и ничего. Наверное, поэтому он нашел себе женщину под стать.
— Можем решить проблему быстро, — предложила Лора.
— Я монетку подкидывать не буду. Это безумие, — отрезала Арина. Прищурившись, Северова загадочно улыбнулась и сказала:
— Есть другой способ.
— Какой?
— Пристегнись, — хмыкнула Лора, погладила свой большой живот и сказала, обращаясь к нему, словно заранее извиняясь: — Так два веселых гуся, сидим смирно. Маме надо оторваться.
Она завела мотор,
