История третья. Так не бывает - Женя Сергеева
Если бы я была узником, проведшим несколько дней в темнице, в глубокой, едва разбавляемой фонарем в коридоре, темноте, то выпусти меня на волю, к солнцу и к людям — не обрадовалась бы больше.
Сейчас в палате появился не просто мужчина, не просто мой мужчина, а мое личное солнышко, доброе, светлое, задорное, ласковое и теплое.
Серо-зеленые глаза с лукавинкой, радостная улыбка при встрече взглядами и широко распахнутые объятия.
С тихом писком сорвалась с кровати и насколько быстро позволяло общее состояние, скользнула в Сашины руки. Он, усадив к себе на колени, прижимал к груди и покрывал короткими, нетерпеливыми поцелуями лицо, оставляя ощущение легкого дискомфорта от слишком сильно припечатывающейся с нежной коже щетины.
— Я рад, что ты улыбаешься, — тихо прошептал, прижимаясь носом к носу и глядя в глаза настолько близко, насколько это вообще возможно.
— Меня тут так кормят, холят и лелеют, что грех не улыбаться. — Прошептала вроде бы тихо, но где-то сзади послышался отчетливый хмык.
— Давай одевайся, чтобы перед остальными в больничной ночнушке не светиться.
— Куда одевайся?! — Возмущенно проговорил Борис Константинович. — Ты только посмотреть!
— Раз не спит, то пусть побудет с нами.
— Ей нужен покой, в конце концов…
— Поверь, спокойнее ей будет в центре событий, а не в одиночестве на периферии, мыслями изводиться.
Я в спешке накинула на себя привычную рабочую одежду и пригладила, как смогла, волосы больничной деревянной расческой.
И в кого они такие умные, знаем друг друга от силы несколько месяцев, а уже изучили и манеру поведения, и реакции, и привычки. Неужели я такая предсказуемая?
— Готова? Иди ко мне… Я так соскучился, — Саша с тихим стоном прошептал в шею, опять сгребая в свои медвежьи объятья. — И так тебя хочу….
К губам присоединился влажный язык, скользнувший к уху и проникая в него, вызывая неудержимую дрожь и слабый, но откровенно просящий продолжения стон.
— Эй, — И голов Саши дернулась от легкого подзатыльника. — Не искушайте…
— Извини, — Саша рассмеялся, выкатывая коляску в коридор вслед за Борисом. — Как-то совсем забыл о тебе.
— Да я ж и смотрю… — Борис Константинович обернулся, с какой-то затаенной тоской прошелся взглядом по нам с Красавчиком. И перевел взгляд на мое лицо. Странный, чуть прищуренный. Но заострить на нем внимание не дал, развернулся и зашагал к лифту. Видимо, мы шли к нему в кабинет.
В очередной раз, если не учитывать подъем на лифте, мы и правда остановились у того самого кабинета, снабженного приличным санузлом и, не удивлюсь, если гардеробом или комнатой отдыха.
Как только Борис вошел, придерживая для нас с Сашей дверь, в помещении сразу же установилась тишина, нарушаемая жужжанием техники, дыханием и три пары глаз уставились на нашу примечательную композицию.
— У него друг свою жизнь просерает, а он опять по бабам… — С преувеличенной горечью вздохнул Демон.
— Знакомься, это Лена. — Саша не стал заморачиваться и упражняться в остроумии, он ловко поставил меня на ноги и через пару секунд уже доставал свой ноут. Еще через минуту он и незнакомый, чуть полноватый, молодой человек полностью погрузились в работу, перекидываясь время от времени терминами, которые лично мне ни о чем не говорили. Тим прислушивался, но без особого интереса, Демон изучал потолок и пытался не заснуть, но у него это плохо получалось.
Я и сама чувствовала, что глаза не то, чтобы слипались, но кроватка с подушкой и теплым одеялком казалась все привлекательнее и привлекательнее.
— Эй, — теплые пальцы обхватили мизинец левой руки и подергали. — Пойдем со мной.
— Куда собрались? — Сразу же отреагировал сидевший до этого с безразличным видом Тим.
— Да твой друг изъявил желание пожрать, а я один не справлюсь на кухне. — С иронией ответил Борис Константинович.
— А, если надо будет что-то помочь донести, звони. — Тим опять развернулся к Саше и его другу, а мы с Борисом покинули теплое и уютное помещение, выйдя в коридор.
— Как ты себя чувствуешь? — Борис Константинович с интересом рассматривал мое лицо. — Спасть не хочешь?
— Хочу немного, но не настолько, чтобы пропустить самое интересно. — Я улыбнулась.
— Странно, а должна очень хотеть. Слушай, раз такое дело… Ты не принимала никаких странных веществ в последнее время?
Голос врача оставался сухим и отстраненным, словно и не он со мной не так давно балагурил и раздавал затрещины друзьям.
— Вы все-таки хотите обвинить меня в наркомании? — Чуть прищурила глаза. Неужели до этого была только игра на публику, а на самом деле этот манерный блондин с замашками ребенка предвзят и считает, что я точно не пара его друзьям.
— Нет, наркотики мы бы выявили, когда брали у тебя кровь в бессознательном состоянии. Ты точно не наркоманка и не алкоголичка. Единственное, что точно принимаешь — противозачаточные. — В глазах мелькнула улыбка и опять сменилась сосредоточенной нахмуренностью.
— Тогда к чему вопрос? — Я все еще была настороже. Ох, как не нравились мне вопросы.
— Хорошо, раз не хочешь на этот вопрос отвечать… Тогда так: конфеты, которые мне привозили на анализ, ты ела?
— Оооо, Вы об этом… Да, это меня ими накормили…
Борис задумчиво изучал то ли меня, то ли сквозь меня стену, при этом указательным пальцем стучал по нижней губе. Словно и сказать что-то хотел, и не решался. Секунд через двадцать взгляд его опять сфокусировался на мне и врач выдал:
— Так, мы сейчас в лабораторию, берем у тебя кровь на остатки психотропа, который нашли в конфетах. Если это и правда… Вот задница… Это ж… Молись, Лена, чтобы это оказалось не то, о чем я думаю. Но реакция организма, скорее подтверждает…
Что там бормотал себе под нос сумасшедший доктор, я не слышала, слишком тихо и в терминах. Мне же только и оставалось, что быстро идти за тянувшим за руку Борисом Константиновичем.
Лаборатория в больнице оказалась на первом этаже. Распечатав кабинет и войдя в него по именному пропуску, Борис сразу же принялся за дело. Сцедив чуть ли не
