Позволь ей уйти (СИ) - Монакова Юлия

С Милой Павел не общался со дня её свадьбы. Сама она не объявлялась и не звонила — возможно, побаивалась делать шаг к примирению после их не слишком-то ласкового последнего разговора, а может, ей просто было не до него, и Павел тоже решил хранить молчаливый нейтралитет. Иногда, забывшись, он тянулся к телефону, чтобы просто по-дружески поинтересоваться у неё, как дела, всё ли в порядке… что ни говори, привычка — великая вещь. Но, спохватившись, он тут же напоминал себе о том, что у Милы теперь есть муж. О ней было кому позаботиться… И всё-таки, как она там поживает, дурында?!

Милкин инстаграм насплетничал, что молодожёны улетели в Таиланд греться на солнышке и встречать две тысячи восемнадцатый на берегу моря. Павел медленно прокрутил ленту вниз, от новых фотографий — к более давним, и нашёл снимки со свадьбы. Почти сразу же увидел себя и Дашу на заднем плане — они нечаянно попали в кадр. Павел, чуть наклонившись, что-то шептал ей в этот момент на ухо — вероятно, что-то смешное, потому что она улыбалась. Ведь всё у них было хорошо, разве нет? Почему же сейчас между ними происходит какая-то хрень?!

С Дашей он тоже не виделся и не разговаривал по телефону с того самого дня. Его номер по-прежнему был у неё в чёрном списке. Её аккаунты в соцсетях давно не обновлялись, кроме инстаграма, где Даша изредка всё же объявлялась, но по выкладываемым фотографиям ничего нельзя было понять о её настроении и мыслях. В основном это были пейзажи, один раз мелькнуло совместное фото с подругой — Павел даже смутно припомнил её, эта девушка была вместе с Дашей в тот самый день, когда они впервые встретились два года назад. Обычное селфи с подружкой, ничего особенного, но Павел вглядывался в Дашины глаза на фото и пытался прочитать по ним, вспоминает ли она о нём. Скучает ли… Несколько раз он порывался написать ей в директ, но что-то останавливало. Наверное, боялся, что отправится в чёрный список и в инстаграме тоже.

С упорством мазохиста он вновь и вновь пересматривал фотографии из Питера, выложенные на её страничке. Даша проявила деликатность и нигде не засветила своего спутника, хотя в её телефоне было несколько совместных фотографий, он это точно знал.

Однажды его накрыло с такой силой, что он погуглил расписание журфака и приехал к Дашиному университету, чтобы дождаться окончания занятий. Поговорить? Просто увидеться? Павел и сам толком не знал, для чего это делает.

Он встал неподалёку от входа, боясь пропустить девушку в этой пёстрой и разношёрстной толпе студентов, но увидел и узнал её сразу. Даша появилась в дверях с каким-то парнем, должно быть однокурсником. Не прерывая начатого ещё внутри разговора, они вышли на улицу и вместе двинулись к автобусной остановке. Даша выразительно жестикулировала и что-то доказывала парню, а тот лишь успевал энергично кивать, соглашаясь.

Ничто в их поведении не указывало на то, что между ними что-то есть, что они встречаются. Парень не хватал Дашу за попу, не пытался приобнять или взять за руку, но… стало неприятно, и Павел замешкался, раздумывая, уместно ли подходить к ней в данный момент. Пока он колебался, к остановке подъехал нужный автобус, и сладкая парочка на нём тут же и укатила.

​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Да что ж за фигня-то? Павел зачерпнул горсть снега и растёр горевшее лицо. Почему его так колбасит? Почему так гадко и неспокойно на душе?

Хоть у кого-то было всё прекрасно: когда Павел вернулся домой, Артём встретил его, сияя и ликуя.

— Живём, дружище! — заорал он. — Городецкая пригласила меня встречать Новый год вместе! Едем на базу отдыха. Лес, лыжи, баня с берёзовыми вениками, шашлыки, чай из самовара на дровах…

— Охренеть! Не прошло и десяти лет, — покачал головой Павел. — Или всё-таки прошло? Слушай, Тёмыч, я за тебя страшно рад, правда, — он дружески двинул Артёму в грудь кулаком. — Что, прямо вот так взяла — и ни с того ни с сего пригласила?

— Ну, откровенно говоря, — смутился Артём, — там ещё будет народ. Компания её друзей, какие-то семейные пары… То есть это не свидание тет-а-тет. Просто разговорились с ней сегодня после спектакля о планах на праздники, и как-то… слово за слово…

— Да плевать, всё равно это круто! — убеждённо сказал Павел. — В конце концов, там у тебя будет гораздо больше шансов охмурить её. В бане-то, да с берёзовыми веничками!

— Думаешь, у меня получится? — Артём, этот знаменитый дамский угодник, чей послужной список исчислялся несколькими десятками обольщёных девиц, взглянул на него с тревогой. — Честно говоря, иногда кажется, что ничего мне там всё равно не светит… Если она столько лет не могла во мне мужика разглядеть, то, скорее всего, и не сможет уже.

— Сможет-сможет, никуда не денется, — решительно возразил Павел. — Ты, главное, будь немного смелее. Ошеломи её своим напором и не дай опомниться! А потом бери, пока тёпленькая, — он засмеялся.

Павел искренне сочувствовал другу, который так долго и безуспешно добивался расположения бывшей однокурсницы. Они оба подружились с Тонечкой с первого года поступления в академию, но Павел никогда не был влюблён в Городецкую, а вот Артёма буквально плющило. Он неоднократно предпринимал попытки ухаживать за Тонечкой — и явно, и одолевал девушку намёками, но всё было мимо. Неужели лёд наконец-то тронулся?..

— Слушай, а может, поедешь с нами? Думаю, места там ещё есть, можно договориться… Тоже отдохнул бы на природе, подцепил себе какую-нибудь… снегурочку, — Артём был так счастлив, что готов был сейчас направо и налево счастливить других.

— Спасибо, дружище, но нет. Я, наверное, на Новый год в Таганрог поеду. Погуляю по местам своей боевой славы, отдохну, отосплюсь, приведу мысли в порядок. Квартира у меня там есть, так что…

— Ну, как знаешь, — пожал плечами Артём.

Впрочем, Павел и не подозревал, что жизнь безжалостно переиграет его планы.

=70

На поклоне после “Золушки” Павел традиционно получил море цветов. Вернувшись в гримёрную, он увидел, что там его тоже дожидаются многочисленные разномастные букеты — с каждым спектаклем их количество всё увеличивалось. Обычно большую часть подаренного он раздавал балеринам, занятым с ним в одном представлении, а также музыкантам и капельдинерам, но некоторые букеты — под настроение — мог забрать и домой. Сейчас внимание Павла сразу же привлёк небольшой букетик роз… абсолютно чёрных.

У него не было предубеждений относительно чёрного цвета, он не считал, что подобное уместно лишь по траурным поводам, но всё-таки… всё-таки было в этом что-то странное и необычное. Дарить артисту, исполняющему романтическую и светлую роль Принца в добром сказочном спектакле, чёрные розы? Он протянул руку и осторожно потрогал шуршащую упаковочную бумагу. Пальцы нащупали что-то плотное и твёрдое. Павел заглянул внутрь букета и обнаружил маленькую коробочку, перевитую подарочной лентой. И коробочка, и лента были тоже совершенно чёрными.

Это уже становилось интересным. Подарок от какого-нибудь гота?.. Павел вынул коробочку и с некоторой опаской открыл её.

Внутри обнаружилась фарфоровая фигурка танцора — изящная старинная работа… и это выглядело бы вполне мило и прекрасно, если бы у фигурки не была отбита голова.

Павел повертел коробочку в руках, осмотрел букет — нигде не обнаружилось ни карточки с именем отправителя, ни какой-либо пояснительной записки. Маленькая фарфоровая головка, к слову, нашлась тут же, в коробочке, и можно было списать на то, что фигурка разбилась случайно, но… что-то подсказывало Павлу, что анонимный отправитель изувечил танцующего человечка намеренно. Это был подарок с определённым подтекстом. Намёк? Предупреждение? Угроза?.. Даже если и так, то от кого?

Не переодеваясь, он вышел из гримёрной и отправился на поиски капельдинера, который доставил цветы. Однако разговор с этой милой женщиной ничего не дал — она просто не запомнила лица человека, передавшего букет чёрных роз. Не обратила внимания, не придала значения… Цветов сегодняшним вечером было слишком много.