Татьяна Алюшина - Девочка моя, или Одна кровь на двоих
С неистребимой мужской пренебрежительностью к таким деталям, как перемены настроения у дамы, когда он пребывает в благости и железобетонной уверенности, что все в полном порядке, Дима не заметил Машкиных замираний.
Он думал о том, что расскажет ей все: и как выстроилось дело, и каких потерь это стоило. Как сидели сутки полным составом – и они, и команды на кораблях, не выпуская «калашей» из рук, ожидая «конкурентного наезда», – им надо было выстоять эти сутки, пока пройдут все документы и деньги, перекрывающие кому бы то ни было возможность захвата, и знали, что полезут, используя последний шанс для гоп-стопа российского бизнеса.
А утром, получив подтверждение, что они выиграли, Петр Алексеевич, его партнер, друг и гений механики, взялся за поручень трапа, чтобы подняться на верхнюю палубу, повернулся к Диме и улыбнулся:
– Все, мужики, победили! – сказал и умер.
Он ей расскажет! И как запил по-черному Лешка Демин после того, как их «кинули». И деньги-то были не последние, а он сорвался, сломался и не вышел из штопора в самый трудный момент!
И Дима тащил на себе все, разрывая жилы, и пытался спасти Лешку из зловонного пьянства, и не смог, потерял и его! Нет, Лешка не умер – перестал быть.
И как он, Победный, остался один, прикрываемый сзади только плечом Осипа.
Он расскажет ей, как он всеми правдами и неправдами, вывернувшись наизнанку, заложившись чем мог, выиграл тендер на «жирные» перевозки, который по определению невозможно было выиграть за ранней его продажей еще до конкурса. А он выиграл, понимая, что после таких перевозок рванет наверх гигантскими шагами, получив старт совсем иного уровня, и что неизбежно последует за этим выигрышем.
И как за ним охотились до и после получения тендера, а Осип выводил, нюхом чуя засаду, но если кто решил… и они, конечно, вляпались, проданные за большие деньги «кротом», и если б не Осип, то ничего бы уже не было, как и самого Димы, а парнишку охранника убили.
Он расскажет ей, как Осип нашел «крота» и кто им оказался. После чего они с Осипом пили всю ночь от грязности предательства совсем близких, доверенных лиц. Почти доверенных.
И… Ох, много чего еще расскажет. И она побудет с ним «там». Она обещала.
И у нее он все выспросит до мелочей про ее жизнь и работу. Ему надо, он без этих знаний теперь никуда!
Днем Машка взбунтовалась.
Когда Диме один за одним, прорвавшись через его «отключение от дел», принялись трезвонить, не переставая, оба сотовых и он что-то решал, отвечал, отдавал приказы, а потом и вовсе встал и ушел в кабинет, поцеловав Машку в щечку неосознанным, извиняющимся поцелуем, находясь уже весь там, в работе, проблеме.
И когда он вернулся, Машка сообщила о своих намерениях:
– Дим, я пойду!
– Мы это уже обсуждали! – начальственным тоном отрезал Дима. – Никуда я тебя не отпущу! Что тебе там делать, в твоем пансионате?
– Процедуры! Мне прописан оздоровительный режим! – растолковывала она тоном дамы из общества позапрошлого века, отдыхающей где-то на водах. – Дима, это смешно! Мне надо в ванную…
– Ты там уже была, – перебил он.
– А ты меня оттуда вытащил, я и десяти минут не побултыхалась!
– Ну, правильно, – нелогично заявил Победный и расплылся в довольной улыбке, вспомнив, как именно он ее оттуда вытащил.
– Дима! У тебя работа, у меня тоже! Мне надо электронную почту проверить, главы к учебнику дописать и статью, в конце концов! У меня сроки! А я тут задвинула всю работу. Моего редактора кондрашка хватит, если я не сдам вовремя!
– Сейчас кого-нибудь отправим, чтобы привезли твои вещи и ноутбук. Сиди здесь и работай! Выбирай любую комнату, хочешь, кабинет свой предоставлю?
– Хочу! – сказала капризно Машка и рассмеялась. – Дим, я же не в Африку, я вон через дорожку! Поплюхаюсь в ванночке, соберусь не спеша. Ну, чего ты!
– Ладно, – согласился Победный. – Час на сборы!
– Есть! – отдала честь Машка.
Осип, присутствующий незаметно, наслаждался их спором, как музыкой: «У нас семейная перебранка! Слава тебе господи!»
И сплюнул на всякий случай через левое плечо. Все как положено – три раза!
Чтоб не сглазить!
Мария Владимировна лежала в ванне, зачерпывала ладонями пену, сдувала и никак не могла перестать улыбаться. Всем телом, клетками, атомами в них ощущая себя новую, незнакомую, замирая от чувственных волн, прокатывающихся снизу вверх горячей кровью от воспоминаний, как у них все было!
Как у них все было!!
– Мария Владимировна! – строго приказала она себе и, не выдержав назидательного тона, хихикнула. – Давай вылезай, а то размечталась тут!
Она не разрешала себе думать, что впереди и есть ли это впереди. То, что Дмитрий Федорович Победный потребовал находиться возле него, могло означать что угодно – на день, на два, пока он на отдыхе, до завтрашнего обеда…
И – «Ну, пока, Машка! Я позвоню, встретимся как-нибудь!»
Или у него там краля какая в Москве ждет-поджидает. То, что он не женат, Победный сообщил, когда они разговаривали в первую ночь:
– Ты знаешь, мы с тобой развелись одновременно, с разницей в пару дней, странное совпадение.
– Совпадений не бывает, Дима, как и случайностей!
– Это почему же? Вся жизнь состоит из случайностей, удачных и неудачных.
– Нет, – вздохнула Машка. – Древние говорили, что случай – это венец предшествующих событий, а глубоко верующие люди говорят: «Кто верит в случай, тот не верит в бога». Я не верю в случай, у меня такая работа, вроде бы в ней все – случай: неожиданные открытия, находки, а на самом деле все цепь закономерностей.
– Машка, я начинаю подозревать, что ты не историк, а философ, меня это настораживает! Философствующие женщины – это такая тоска! – посмеивался Дима.
– Историки – это тоже тоска! Они так уверены, что все знают, а я вот чем больше работаю, раскапываю и нахожу, тем больше убеждаюсь, что ни черта мы не знаем, и десятой доли истины, и вполне вероятно, что не узнаем никогда.
– А говоришь, не философ!
«Все, все, Маша! – одернула она себя построже. – Хватит вспоминать, так ты никогда не соберешься!»
Она уговаривала себя остудить мозги, раз уж сердце никак не хочет слушаться, придержать рвущуюся радость, не давая напридумывать себе продолжение с утрами, полными счастья, вечерами вдвоем, домом и маленьким Дмитриевичем.
Нет, нет!
Она не будет! Есть данный момент, и он прекрасен!
Да так прекрасен, как она и представить не могла!
Машка улыбалась, складывала вещи и посматривала на часы, спешила – час, отведенный ей на сборы, близится к завершению.
Услышав стук в дверь, тихо рассмеялась счастливым смехом – час не прошел! Дмитрий Федорович решил ее поторопить, и, продолжая улыбаться, широко распахнула дверь, собираясь сообщить, что еще не все собрала.
