Донна Кауфман - Попробуй догони
Таггарт с подозрением покосился на нее, она ответила ему кривой ухмылкой и стремительно взбежала по узкой каменной лесенке, вделанной в стену, до шестой ступеньки. Несколько огорченный тем, что она не отдала фонарь ему, на что он как новичок рассчитывал, Таггарт перекинул через плечо сумку, собрался с духом и стал подниматься, стараясь не выдать волнения тяжелым сопением.
– Лестничная площадка расположена сравнительно невысоко, – успокоила его Мойра. – Потом уже станет легче – там есть электрическое освещение, да и ступеньки пошире.
Она продолжала небезопасное восхождение, виляя крутыми бедрами. Таггарт сосредоточился на ее тугих округлых ягодицах и ощутил прилив бодрости и сил. Краем глаза он заметил вбитые в стену крюки, очевидно, предназначенные для крепления факелов и оружия. Это разнообразило его впечатления от подъема по узким ступенькам. И к тому моменту, когда они достигли двери, ведущей на площадку, он уже чувствовал себя сторонником такого оригинального способа поддержания хорошей физической формы. Подтверждением тому стало вновь охватившее его возбуждение.
– Можешь оставить свой багаж здесь, – сказала Мойра, когда они наконец протиснулись в узкую дверь, и поставила тяжелый рюкзак на пол.
– Нет, я лучше захвачу его с собой, – сказал Таггарт и закинул рюкзак за спину, не сочтя необходимым сообщить Мойре причину своего решения. Дело было в том, что, помимо папки с документами, там хранился вишневый ларец с письмами, который его владелец предпочитал держать при себе.
– Добро пожаловать в мой дом, – включив освещение, сказала с улыбкой Мойра. – Это своеобразный крохотный замок внутри большого замка. Как ты уже убедился, попасть сюда совсем непросто. Поэтому я всегда чувствую себя здесь надежно защищенной.
Круглая просторная комната была освещена массивными канделябрами в форме колеса и настенными светильниками. Прохладный воздух был насыщен сыростью, потолок непривычно высокий, каменный пол покрыт старинными выцветшими коврами. В одном помещении находились и жилая комната, и место для приготовления пищи, и каменный очаг. Стола было два – обеденный и письменный.
Имелись здесь также три двери, две из которых, обшитые филенками и выкрашенные кремовой краской, вели, вероятно, в примыкающие к башне флигели, а третья, массивная и выкрашенная в темно-зеленый цвет, очевидно, выходила в большой холл главного входа. Рядом стояла изящная антикварная подставка, на которой покоилось блюдо из старинного стекла с горсткой монет, связкой ключей и пачкой жевательной резинки. Лестница, ведущая на следующий этаж, действительно оказалась более широкой, с деревянными ступенями и красивыми резными перилами, до которых так и хотелось дотронуться. Судя по виду отполированного до блеска узора, люди, бывавшие здесь в течение существования этого помещения, так и поступали.
Вопреки воле Таггарта воображение нарисовало ему картину из далекого прошлого – его пращура, спускающегося по этой лестнице навстречу неизвестной юной красавице из клана Синклеров. Собственно говоря, он и не мог не представить себе какой-нибудь истории из жизни когда-то обитавших в этом замке людей, поскольку они являлись его родственниками и дух их продолжал витать в этих стенах. Интерес к истории проявился у него еще в детстве и во многом определил его выбор профессии. Несколько смущало Таггарта лишь то обстоятельство, что привиделись ему именно его предки, а не индейцы майя в отместку за то, что он их забыл. Но он решил не придавать значения этому пустяку, поскольку угадать игру своего воображения не дано никому.
Тем не менее ему пришлось признать, что общая направленность его мыслей принимает скверный оборот. Отправляясь сюда, он дал себе слово немедленно бежать из замка прочь, если только перед ним замаячит опасность оказаться втянутым в сомнительную авантюру и по уши погрязнуть в дерьме, оставленном его предками ему в наследство. Дурацкая затея отца канула вместе с ним в Лету, а подхватывать эстафету и многократно умножать его финансовые потери было глупо и нелепо.
Сейчас ему требовалось успокоиться и не перенапрягать мозги, а поддаться зову основного инстинкта и сконцентрировать внимание на своей очаровательной спутнице.
– Как я успел заметить, Синклеры обожали, чтобы их изображали на портретах, – сказал он, кивнув на развешанные по стенам полотна в массивных золоченых рамах. Запечатленные на них суровые шотландцы мало походили на книгочеев. Так откуда же тогда взялись все эти книги, которые здесь повсюду?
– Будь в их распоряжении современная кино и фотоаппаратура, они бы обклеивали своими фотографиями все стены, – иронически промолвила Мойра. – А разве американские Морганы были не склонны увековечивать себя с помощью живописцев?
– Мне об этом ничего не известно, – ответил Таггарт спокойно. – Отец, как я уже говорил, не питал особого почтения к своим предкам и вполне мог уничтожить их портреты.
Мойра погрустнела и сказала задумчиво:
– Даже если он действительно это сделал, то потом наверняка раскаялся. – Как всегда, она заняла сторону своего благодетеля и единомышленника, что начинало раздражать его наследника.
Но Таггарт благоразумно воздержался от циничных замечаний в связи с этим, напомнив себе, что поклялся не навязывать ей свое мнение по этому вопросу. Зачем лишний раз наступать ей на больную мозоль? Спор лишь осложнит и без того непростую ситуацию.
– А каково твое мнение о Синклерах и Рамзи, которые живут уже третье столетие бок о бок с Морганами в Америке? Ты ведь бывал в их домах и не мог не заметить, есть ли там подобные картины.
Таггарт пожал плечами, в душе благодарный Мойре уже за одно только то, что она оставила в покое тему его отношений с отцом, от которой у него обычно возникал нервный тик и повышалось артериальное давление. Впрочем, и разговоры о его детстве тоже не доставляли ему особого удовольствия.
– Мне доводилось бывать в домах своих соседей, – ответил он, пожевав губами, – но меня мало интересовала живопись, мальчишкой я увлекался поиском старинных кладов и вообще разнообразных сувениров минувших эпох. У меня даже образовалась целая коллекция наконечников стрел и всяческих окаменелостей. Я мог часами рассматривать их и систематизировать.
Мойра не смогла сдержать улыбку:
– Так вот, значит, когда проявилась твоя страсть к раскопкам! Любопытно! И где же именно ты проводил свои детские археологические экспедиции? На заднем дворе?
– Да, – подтвердил ее догадку Таггарт, любуясь ямочками на ее щеках, раскрасневшихся от волнения. – Но не только. Меня манил к себе пруд в имении старика Рамзи. Его берега я перекопал с упорством крота, мечтая обнаружить останки динозавра и прославиться, как Индиана Джонс.
