Крис Манби - Тайная жизнь Лизы
Когда я поднималась на двенадцатый этаж, мое внимание было приковано к ягодицам Реда Бредбурна. Лишенная этого прекрасного зрелища на пути вниз, я дожидалась лифта с нетерпением, а когда он наконец прибыл, дверь открылась, и моим глазам предстала парочка, довольно глубоко и активно познающая друг друга, но, прежде чем я вошла, если бы, конечно, отважилась им помешать, девушка вытянула изящную ногу и шпилькой нажала кнопку, отчего двери лифта снова закрылись.
Я подождала еще минуты две, пока индикатор этажей не показал мне, что счастливая парочка застряла между пятым и шестым этажом. Я сильно сомневалась, что лифт действительно сломался. Что за эгоизм? Заниматься любовью в лифте высотного здания? Я нажала на кнопку еще раз в надежде сдвинуть лифт с места, но ничего не вышло.
Пришлось мне топать по лестнице вниз. По дороге я встречала людей, у которых застрявший лифт вызвал гораздо большее раздражение, чем у меня.
Кто-то отчаялся дойти и лежал на полдороге, привалившись к стене, между девятым и десятым этажом, словно с ним случился сердечный приступ. Это была Арабелла Гилберт. Она уже не выглядела такой шикарной, как в начале вечера. Ее бледное лицо покраснело от подъема на такую высоту. Ее облегающее платье было совершенно измято. В обеих руках она держала по бутылке шампанского.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила я в тот момент, когда она попыталась встать, но резко качнулась назад, и в какой-то момент казалось, что она сейчас рухнет и покатится вниз по лестнице.
– Отл-чно, – нетвердо произнесла она. – Оч-чень хр-ршо.
– Вы выглядите неважно.
– И чувствую себя так же, – призналась она, скользнула по стене и опять уселась на ступеньки. Она выглядела совершенно растерянной и, похоже, не очень понимала, где находится.
– Я тебя знаю? – спросила она. – Ты та девушка, которая пишет статьи для «Сан»?
– Нет, – ответила я. – И я не та девушка, которая пишет статьи для «Миррор». Мы уже это проходили. Меня зовут Лиза Джордан. Мы познакомились чуть раньше в туалете.
– А, Лиза. Ты та самая, у которой вытекает силикон из груди, да? Какой ужас. По-моему, и сейчас течет.
– Да нет, – ответила я, нервно глянув на свою грудь. – Вы меня спутали с другой. – Хотя у меня на груди действительно осталось мокрое пятно, после того как на меня налетел какой-то явно голубой гример и облил вином. – Я была с Мэри.
– А, Мэри. Мэри, Мэри, где ты, Мэри? Она по-прежнему спит со своим замечательным братом? Знаешь, когда-то давно я была в него влюблена.
Я подняла бровь.
– Думаю, вы снова что-то напутали. Мэри Бэгшот – агент, она дала вам свою карточку.
– Ах, Мэри – агент! – закричала Арабелла, словно на нее сошло просветление. – Мэри, агент номер один. Как, говоришь, тебя зовут?
– Лиза.
– Послушай, Люси. – Она стерла струйку слюны с напудренного дорогой пудрой подбородка. – Может, посидишь со мной немножко? Поговори со мной, пока я переведу дыхание.
– А вы куда идете?
– На вечеринку наверху. Там наверху Ред Бредбурн с двумя блядями-супермоделями, а я хочу просто поговорить с ним. Он сказал мне, что я не могу с ним встречаться, потому что слишком много пью. Хочу ему сказать, что он не прав.
– Не думаю, что вам удастся разубедить его именно сейчас, – предупредила я. – Может, я возьму одну бутылку? – Она размахивала руками и случайно пихнула меня в бок. Впрочем, она тут же отдала мне бутылку и стала возиться с пробкой второй бутылки. Она возилась с ней несколько минут, сопротивляясь моим попыткам помочь ей, но потом, отвергнув традиционные способы открывания, хватила горлышком тяжелой зеленой бутылки по стене. Ей пришлось повторить это еще раз, чтобы отбить горлышко, и мы сразу же оказались в шампанском и в осколках стекла.
Я выхватила у нее бутылку в тот момент, когда она пыталась поднести разбитое горлышко ко рту.
– Вы сошли с ума? – спросила я.
– Он сказал мне то же самое, – вздохнула она.
– Вы могли поранить себе лицо.
– Наплевать.
– Я думаю, утром вам так не покажется, – сказала я.
– Я просто хочу, чтоб он знал, что я не сумасшедшая. Мне просто грустно. Мне очень грустно.
– Из-за чего? – Мне действительно было интересно узнать.
– Не знаю, – шмыгнула она носом. На мгновение она приникла головой к моему плечу. – Просто очень грустно.
– Но у вас такая замечательная жизнь, – сказала я. – Вы еще сегодня казались такой счастливой. Я слышала, как вы рассказывали анекдот. Все вокруг смеялись.
– Именно так. Я казалась счастливой. Но ты знаешь, на самом деле я несчастна. Ред никогда не полюбит меня.
– Обязательно полюбит.
Она повернулась лицом ко мне. Глаза ее покраснели. В уголках глаз стояли слезы, готовые вот-вот покатиться по ее опухшему лицу.
– Моя жизнь разбита.
Теперь она рыдала в полную силу.
– Вы же выиграли приз лучшего обозревателя года.
– И мне только что сообщили, что я слишком жирная, чтобы сниматься на ТВ.
Слишком жирная? Она была похожа на макаронину. И что, неужели она никогда не слышала о Ванессе Фелтц[25]?
– Я выяснила, что мне нужно делать липосакцию и подтяжку живота, если я хочу остаться на телевидении. Для ведения рубрики это не имеет значения, но телевидение всегда снимает так, что ты выглядишь как минимум на десять фунтов толще, и я точно знаю, какую часть тела они будут показывать.
– Мне кажется, вы совсем не толстая, – сказала я.
– Конечно, тебе так кажется, – ответила она. – Я худее тебя.
– Спасибо.
– Но по сравнению с другими девицами с телевидения я все равно что слон. Я пробовала все. Амфетамины. Кокаин. Я даже ездила в Индию и пила воду прямо из унитаза в надежде подцепить дизентерийную палочку, но ничего не получилось, и я вернулась с тремя лишними фунтами, потому что обожаю тикку масалу и гулаб джамун.
– Может, попробовать заняться спортом? – предложила я.
– А если кто-нибудь сфотографирует меня, когда я, разгоряченная и потная, буду выходить из зала? – ответила она, словно это было совершенно логичное объяснение невозможности занятий.
– Ну, по крайней мере, вас уличат только в том, что вы следите за собой, – сказала я. – Это лучше, чем уличить в липосакции.
– Боже, как бы я хотела быть на твоем месте, – сказала Арабелла. – Ты даже не представляешь себе, как легко тебе живется. Ты встаешь утром, выглядишь развалиной, но тебя это совершенно не волнует. Тебе не нужно ежедневно беспокоиться о том, что у тебя кошмарная прическа. – Для иллюстрации этого она подняла прядь моих волос с одной стороны. – И никому нет дела, что твои трусы выпирают сквозь платье.
Я испуганно посмотрела на линию трусов.
– Твоя жизнь прекрасна.
