Иосиф Гольман - Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони
Мамаша после судебного процесса ребенка некоторое время не трогала. И он так углубился в наркотики, что Наталье Ивановне пришлось силовым путем отправить сына на диализную чистку, чтобы, выходя из «запоя», не мучился отходняком. В итоге после курса лечения Витя вышел физиологически прозрачным. Но психологически-то не измененным! Не было для него счастья слаще дозы!
Дрожащими руками развел привычную концентрацию. Введенная в очищенный организм доза стала смертельной.
Мать враз постарела, физически ослабла, потеряла работу. Рядом с ней теперь оставался только Кинг, который любил Наталью Ивановну всем своим собачьим сердцем. Он же был единственным, кроме отца, кто оплакал Витину смерть.
В прямом смысле: в ночь, когда Виктор скончался, стокилограммовый огромный пес стонал и выл, словно от боли.
Теперь жизнь в Наталье Ивановне поддерживалась только одним чувством – ненавистью к пройдохе-адвокату. Не зря же говорят, от любви до ненависти – один шаг.
Жалобы приходили в контору, в полицию, в ОБЭП, в коллегию адвокатов. Поначалу их разбирали, выделяли проверяющих, вызывали Багрова. Потом, когда в жалобах стали появляться Х-лучи и гипноз, их стали просто аккуратно складировать, не давая дальнейшего хода.
В общем, Олега Всеволодовича никто, конечно, не наказал. Кроме собственного, очень даже тяжкого осуждения. Он теперь точно знал, чего именно недодал своей доверительнице.
Собственного верного понимания ситуации. Настоятельного требования начать медицинское лечение мальчишки. Психологической заботы о подзащитном даже после завершения процесса.
Впрочем, он так же точно понимал, что трать даже все свое время на Немцова, не смог бы его уберечь. А потому еще с большей энергией занимался юридическими делами Центра борьбы с наркоманией. Вот они бы, возможно, сумели спасти парня.
Хотя какие и тут могут быть гарантии? Единственный, кто гарантирован от наркомании, – тот, кто ни разу в жизни не употреблял наркотики.
Короче, тяжелое было время после столь выдающейся судебной победы.
Ольга поддерживала друга, как могла. Однако и она понимала, что внутренние душевные проблемы извне можно лишь облегчить. Но не решить.
У самой Шеметовой тоже было дел невпроворот.
Гонка на выносливость в мировом суде – между Воронцовым и Вейзером – продолжалась. Занятой финансист раз за разом прогуливал заседания, прося отложить разбирательство дела по существу. На месяц отложить, а то и на два. Ольга продолжала дело мультипликационной Бабы-яги, то есть всегда была против. Раз за разом потомку аристократического рода ставили неявку без уважительных причин. Но закрывать дело Инесса Алексеевна Гоголева явно опасалась, сознавая мощность ресурса, используемого истцом. Да и фотографии его разбитой Вейзером физиономии тоже, откровенно говоря, впечатляли. Сделать такое за считаные секунды смог бы не всякий выдающийся боксер.
Тем не менее, в активе адвоката имелось более десяти неявок процессуального противника при двух неявках своего подзащитного. Обе были прикрыты документами. И обе были произведены сознательно, когда имелась информация о предстоящем приходе в суд неуловимого Воронцова. Она же обещала ему вечный бой! Покой этой свинье будет только сниться.
Вообще же Ольга не гнушалась никакими ненаказуемыми средствами, дабы склонить на свою сторону Фемиду в лице молодой, но амбициозной мировой судьи. Если вновь пройти по мультяшным аналогиям, то, пожалуй, можно вспомнить, как провоцировали могучего питона Каа на расправу над обезьянами-бандерлогами: «А еще он называл тебя желтой рыбой! И земляным червяком в придачу».
Смешно даже думать, что молодая да опытная Инесса Алексеевна не понимала подобных разводок. Однако дело в том, что Ольга говорила правду и только правду! Снобы ли адвокаты Воронцова? Еще какие! Ноль уважения к судье мирового суда. Они-де привыкли к гораздо более высоким юридическим инстанциям. Мерзавец ли граф или даже князь Воронцов? Несомненно. Судья Гоголева внимательно ознакомилась с показаниями. Можно, конечно, сомневаться в качестве появившихся позже свидетелей, но то, что потерпевший – трамвайный хам, совершенно очевидно. И под руку такому хаму может попасть кто угодно. Главное условие – чтоб попавший (во всех смыслах) был слабее хама. Опять же во всех смыслах.
Стюардесса отвечала этим условиям – и была оскорблена. Ольга Вейзер на первый взгляд отвечала этим условиям – и, беременная, отлетела в сторону. И Ариэль Вейзер, на тот же первый взгляд, отвечал вышеозначенным условиям. А на второй – уже выдал серию ударов в лицо подонка.
Короче, Инессе Алексеевне, как нормальному человеку и к тому же женщине, явно не хотелось судить Ариэля строго.
– Ваша честь, – горячо говорила Ольга судье, когда та, в очередной неприход Воронцова, поила ее в своей каморке-офисе чаем. – Он не только меня не уважает. И даже не только вас, ваша честь. Он сам суд не уважает. Саму систему отправления правосудия. Коли он князь, то мы все, вместе с нашим судом, получаемся смерды.
Ну, чем не «желтая рыба» и «земляной червяк»?
И тем не менее, в словах Шеметовой не было ни грамма вранья. Сплошная правда. На том, как говорится, стоим и стоять будем.
Более того, суд как общественная институция и должен быть тем механизмом, который защищал бы каждого члена общества от зарвавшихся «князей», «олигархов» и прочих нехороших кусочков взбесившейся вертикали власти.
Решительный удар Ольга нанесла, когда обстоятельства сложились полностью. А не то можно было и переходить, как беременной. Это тоже нехорошо для ребеночка.
Дело в том, что неугомонный Антон инициировал чудненькую статью в одной массовой московской газете. Как один богатый человек, да к тому же считающий себя князем, бил женщин, пихал стюардесс, пугал пассажиров. А когда, наконец, встретившийся на пути правильный мужчина разбил финансовому аристократу физиономию, тот стал преследовать его в суде. Статья вызвала большой интерес – россияне не любят ни финансистов, ни аристократов. Зато любят криминальную хронику. Дело стало приобретать рейтинговую окраску. На заседания начали приходить журналисты.
Все это имело две противоположные сути, разнонаправленной, если так можно сказать, полезности.
Общественный интерес к процессу и публичное высвечивание низменных сторон процессуального противника Шеметова всячески приветствовала. Особенно когда в итоге тот же Антон с гордостью сообщил ей, что Воронцова, похоже, увольняют с работы. Работодателям надоел некрасивый звон вокруг их топ-менеджера, деньги шума не любят.
