Наталия Рощина - Лучше не бывает
Замятин надел перчатки, открыл документы. Шахов Дмитрий Павлович. Узнаваемо звучит. Лейтенант напрягся, пытаясь выстроить ассоциативный ряд. Ответ кружил совсем рядышком, но пока ничего конкретного. Таблетки феназепама говорили о том, что у пострадавшего была проблема с нервами или сном. Кроме того, диск, информацию с которого можно будет считать только по возвращении в отделение.
– Можно вас? – Молоденькая медсестра из бригады «скорой помощи», проходившая рядом, выглядела совершенно растерянной. Она едва не плакала. Замятин пожалел, что обратился к ней, подумав, что люди с такой слабой нервной системой не должны работать в медицине.
– Слушаю вас. – Девушка теребила пуговицы халата, не замечая дождя. – Присядьте, пожалуйста, – Замятин подвинулся, освобождая место для медсестры. – Вы промокли.
– Ничего, не растаю.
– Что, первое дежурство? – участливо поинтересовался лейтенант.
– С чего вы взяли?
– У вас очень взволнованный вид, как у новичка.
– Вы ошиблись, а что касается моего вида… – Губы ее задрожали, но девушка справилась со вновь подступившими слезами. Только глаза повлажнели. – Это ведь Шахов…
– Ну да, Шахов Дмитрий Павлович, – подтвердил Замятин. – А вы с ним знакомы?
– Лично нет, но книги его читала и восторгалась, как все, кто хоть раз… – Она все-таки расплакалась. – Поверить невозможно… На самом взлете…
– Писатель, значит. – Лейтенант снова открыл документы, взглянул на фотографию. В этом красивом мужчине невозможно было узнать того, кого едва извлекли из искореженной машины. После аварии лицо пострадавшего было изуродовано до неузнаваемости. – Так и доложим… Кстати, вот таблетки. Были у него в кармане.
– Ну и что? Он мог пить их сам или везти кому-то.
– Блистер без трех таблеток. Экспертиза покажет, что к чему.
– Он не был наркоманом, если вы на это намекаете! – возмутилась медсестра.
– Откуда такая уверенность? После экспертизы все станет окончательно ясно. – Замятин протянул медсестре руку. – Большое спасибо, вы мне очень помогли.
– Да? Вы-то его книг точно и в руках не держали. – Ниточки ее тонких выщипанных бровей взметнулись вверх. – Значит, вам не понять масштаб того, что произошло!
– Ну, знаете… – Лейтенант закряхтел, неловко намекая, что разговор окончен. Иметь дело с фанатками творчества какого-то не известного ему писателя – это было нечто новое в его практике. Замятина раздражал пристальный, недобрый взгляд медсестры, а она не спешила выходить из машины. Словно не договорила и ждала момента, чтобы выложить все до конца. – Ситуация неоднозначная. Не будем перегибать, знаете ли.
– Шахов – известный человек, влиятельный бизнесмен. Так что его смерть может быть кому-то выгодна.
– Спасибо, но вы, кажется, все перепутали. Вы представляете медицину, а я – закон.
– Не нужно иметь юридического образования, чтобы предположить убийство. Звоните высшему начальству. Вы ведь без приказа и шагу не ступите.
Не говоря больше ни слова, девушка вышла из машины. Она резко закрыла за собой дверцу, успев бросить на Замятина полный презрения взгляд. В нем так и сквозило: «Я – медик, а ты – мусор, не способный понять всей глубины потери».
– Известный писатель… – пробормотал лейтенант. А ведь действительно получалось, что нужно звонить наверх. Набирая номер, Замятин нервничал. Вечно ему везет. Но, отбросив эмоции, сказал себе, что такая уж у него работа. Нужно собранно и спокойно доложить обстановку и новые детали, которые могут существенно повлиять на результаты следствия.
Шахова была очень недовольна собой. То, что она запланировала, не выполнено. Альбина настроилась на общение с самой загадочной П.С., а вместо этого получила негативный заряд от диалога с ее странной, непредсказуемой матерью. Просчиталась Альбина и была крайне раздражена этим. Изнутри ее жгло недовольство. Этот внутренний огонь разрушал, лишал покоя. Месть снова откладывалась. Еще несколько дней, недель, месяцев Шахов будет наслаждаться тем, что не должно ему принадлежать. Осознавая это, Альбина сжимала кулаки от бессильной злобы. Чертов прохиндей! Он все хорошо рассчитал. Ошибся только в одном: ее месть – не пустые слова, а дело времени. На что способна обманутая в своих ожиданиях женщина – не знает никто, даже она сама. Не знает до тех самых пор, пока не появится возможность отплатить.
Альбина глубоко вдохнула сырой осенний воздух, закурила. В последнее время у нее в день получалось не меньше пачки. Шахова дала себе слово бросить, как только великий комбинатор Дмитрий Шахов окажется разоблаченным и снятым с пьедестала. Пока же она наслаждалась легкими сигаретами, которые на короткое время помогали расслабиться, забыть о проблемах, создавали иллюзию покоя. Пока тлеет оранжевый кончик сигареты, продолжается самообман.
Не предполагая, что за ней могут наблюдать, Альбина не контролировала выражение лица. Такое случалось с ней не часто. Она так привыкла продумывать каждый шаг, каждую улыбку, каждый жест, что такое поведение было для нее не характерно. Зная, что на нее устремлен внимательный взгляд Маргариты Петровны, она вела бы себя еще более раскованно, еще более уверенно. Никогда нельзя показывать, что ты в панике. Тогда все пропало. Тебя мгновенно отправят в клан неудачников. Таких избегают, жалеют, в душе презирая.
– У меня все получится, – выезжая на оживленную дорогу, твердила себе Альбина.
Дождь усиливался. Дворники еще справлялись с потоками воды, но, если еще немного наподдаст, будет «весело». Альбина включила радио. «Шансон», так любимый Дмитрием, она не слушала принципиально. Какая-то местная радиостанция всегда нравилась ей разумным сочетанием музыки, новостей, рекламы. Найдя ее, Альбина утонула в чарующих звуках голоса Сары Брайтмен. Дома в музыкальном центре стояла пластинка Сары – подарок Дмитрия. Он всегда знал, чем ее порадовать. Ее вкусы были ему известны. Дарил подарки не по случаю, а по настроению, очень часто, не всегда дорогие, но обязательно такие, чтобы доставить ей удовольствие. Шахов подчеркивал, что жизнь одна и быстротечна.
– Нужно уметь радоваться каждому дню, отличать плохое от хорошего. Это важно.
Он любил изрекать судьбоносные, по его мнению, мысли. Она была готова терпеть это чудачество. К тому же особых неудобств оно не приносило. Камнем преткновения стало его идиотское желание прославиться как талантливому писателю. Альбина, знавшая Шахова не первый год, была удивлена. То, что муж удачливый бизнесмен, хороший психолог, выдающийся мастер выгодных сделок, Альбина не отрицала, но писательство никогда не числилось в списке его достоинств.
