Сьюзен Сассман - На диете
– Барбара, – Фрэнклин сосредоточенно застегивал пуговицы, снизу вверх, – мытут ни при чем. Я сниму квартиру для себя.
Комната поплыла, затуманилась – нереальная, словно сцена из фильма ужасов. Вот наивная девушка (слегка толстовата, зато невинна) подступает к обаятельному красавцу. Звучит тревожная музыка. Ближе, еще ближе... Слишком близко! Красавец выхватывает бензопилу...
Вжик! Холодное оцепенение мешало прочувствовать боль, проникнуться кошмаром наяву.
Уловив выражение моего лица – точь-в-точь как у человека, которому отхватывают голову бензопилой, – Фрэнклин примирительно заговорил:
– Кампания все дорожает, экономлю буквально на всем. Нам просто не по средствам нормальное жилье в центре. Разве что комната, закуток.
Я с усилием выдохнула и стряхнула мертвое оцепенение. Сразу обожгла боль. Фрэнклин воевал уже с верхней пуговицей, та отскочила в дальний угол. С ругательством он сорвал рубашку и швырнул на кровать. Стаскивая с вешалки другую, предпочел пойти на попятный:
– Забудь, обойдусь без квартиры. Меньше всего нам нужны лишние траты. Сойдет и раскладушка в избирательном штабе.
Он щелкнул пультом и уткнулся в утренние “Новости”. Я села на край кровати, медленно приходя в себя. Секунду назад наш брак едва не разлетелся вдребезги, но я получила отсрочку. Фрэнклин отступил, он старается сберечь семью... Прости мою вздорность, а главное – мое уродство. Я не меньше твоего ненавижу эти жировые складки. Только не ставь на мне крест, ведь я наконец берусь за дело всерьез. Приготовлю тебе приятный сюрприз. Так и подмывает рассказать о докторе Чене, но лучше смолчу. Представляю, какой будет удар для тебя, если я в который раз раззвоню о своих планах, а ничего не изменится. Так уже было – и с “Заслоном”, и с “Системой”, и с “Диетцентром”.
После сеанса воспитательной работы я настолько приободрилась, что осмелилась подать голос:
– Может, сходим куда-нибудь вечером, поужинаем?
– Не выйдет. Сегодня у меня и так два ужина по сбору средств. “Объединение американцев польского происхождения” и... – Фрэнклин принужденно рассмеялся. – Даже из головы вылетело, что еще...
Направляясь к двери, он походя мазнул губами по моим волосам.
– Не жди меня, Барби, ложись спать. Вся эта бодяга затянется надолго.
Когда вдали стихло его жизнерадостное посвистывание, я стала заправлять постель – холодную, мокрую от слез. Со стороны, наверное, смотрелось дико, так энергично я приседала, прыгала и наклонялась в надежде растрясти немного жира. Но никто не смотрел.
Пожалуй, к лучшему, что мы перестали ужинать на людях. Неизвестно, какую диету пропишет мне доктор Чен. Что проку тащиться в ресторан, если ни одно блюдо тебе не подходит? А уж как вспомню тот позорный эксперимент с готовыми ужинами по “Системе здорового питания”!... Муж и дети понабрали тогда всего, а я потребовала порцию пюре из помидоров, поллитра кипятка и большую миску, чтобы развести свою сухую смесь. Рикки, каменная от унижения, не смогла проглотить ни куска, Джейсон все норовил забиться под стол, а Фрэнклин отвалил такие чаевые, что злился потом целую неделю. Одним только официанткам, похоже, было наплевать. С тех пор мы не приближались к ресторанам.
* * *Офис доктора Чена расположился на девятнадцатом этаже нового небоскреба. Зеркальные стены гиганта сверкали в самом сердце делового Чикаго, в двух шагах от Торговой биржи. От конторы Кэтлин сюда рукой подать, поэтому из сотен профессиональных ковырятелей в мозгах она выбрала именно Чена. Теперь Кэтлин ежедневно выкраивала для сеанса гипноза полчаса, да к тому же тянула прежний неподъемный воз работы. Мне подобный режим не грозил. Кэтлин клялась, что большинство пациентов наведываются к доктору Чену раз в неделю, а натренировав свою волю, переходят к ежемесячным сеансам. Но ей самой подкрепление бойцовского духа требовалось каждый день. Обидно, объясняла она, скатиться в прежнее обжорство именно теперь, когда добилась ощутимых результатов.
Я шагнула из лифта в небольшой светлый холл. Плотно затворенная дверь, закрытое пластиковой шторкой окно, звонок... Все это мало походило на дом с привидениями из моего ночного кошмара, но предательская дрожь не отпускала. Обругав себя последними словами, я встряхнулась, тронула звонок, и шторка мгновенно отъехала в сторону.
– Добрый день, – приветливо улыбнулась юная медсестра в ослепительно чистом халате. – Слушаю вас.
– Миссис Аверс, к доктору Чену. Записана на десять тридцать.
Пока девушка просматривала список, я озиралась с тревожным любопытством. Какие ужасы поджидают меня в Зазеркалье? Мирная офисная обстановка, дверь в дальнем углу. Ничего сугубо “медицинского”, кроме белых халатов трех воздушных фей, деловито снующих туда-сюда.
– Да-да, вижу, миссис Аверс. Пожалуйста, пройдите в приемную и заполните анкету. – Она подала мне несколько скрепленных листов и снова спряталась за шторкой.
Открылась дверь, и я прошла в уютную приемную, переполненную толстухами всех мастей, габаритов и возрастов. Еженедельно в эти часы доктор принимал новичков вроде меня. Вот уж не гадала, что желающих такая толпа наберется.
Я пробралась к единственному свободному стулу и тайком оглядела сестер по несчастью, сравнивая их параметры со своими. Как бытовой пьяница в окружении хронических алкоголиков, я испытала облегчение. Оказывается, я плетусь в самом хвосте этого парада. Припомнилась фотография из Книги рекордов Гиннесса – “задохлик” за триста шестьдесят килограмм, горделиво взирающий на гиганта весом почти в полтонны. Тот горой высился на массивной кровати, загромождая собой почти весь снимок, – вершина пищевой пирамиды, победитель в игре “Умри толстейшим”.
С первыми двумя страницами анкеты я расправилась быстро. Дежурные медицинские вопросы. С рождения я отличалась отменным здоровьем, которое отчаянно проклинала все детские годы. Ах, как я мечтала подхватить какой-нибудь загадочный и продолжительный недуг. Не то чтобы смертельный, но достаточно серьезный, чтобы бабушка наплевала хотя бы на парочку благотворительных комитетов и прогуляла еженедельный круг бриджа, покера и маджонга. Чтобы встречала из школы, хлопотала вокруг меня дома, заботливо укутывала одеялом... Чтобы хвасталась перед приятельницами, какая отважная у нее внучка, как стойко она несет свой крест...
Жестокие менструальные боли – вот мое наивысшее достижение в деле хронических заболеваний. За два месяца до начала первой менструации я с криком проснулась среди ночи. Живот и поясницу крутило и жгло, как огнем, боль сползала к бедрам и терзала их мучительными сосущими судорогами. До смерти перепугавшись аппендицита, отец запихал меня в машину и помчался в больницу, оглушительно сигналя в ночи. Я повергла в ступор весь персонал приемного покоя. Что со мной стряслось, не мог постичь ни один врач. И никто не решался назначить болеутоляющее, чтобы ненароком не забить какие-нибудь опасные симптомы и не проморгать болезнь. Часа через три боль отпустила и меня выдворили домой с подозрением на камни в почках. Я была измучена всем пережитым и совершенно безутешна: как же, в кои-то веки безраздельно завладела вниманием отца, но не в силах насладиться этим.
