После развода. Верну семью снова - Анита Кароль
Мама поджала губы и ушла в свою комнату. Посчитала, что я ее оскорбила. Ну пусть подуется, извиняться не собираюсь.
Слова мамы врезались в мозг, точили его, кусали и жалили. Да, мне уже не двадцать. Но раз так получилось, то судьба. Этого ребенка надо еще благополучно выносить и родить. И мне страшно, некому даже пожаловаться, прижаться к груди. Так хочется, чтобы кто−то обнял, сильными руками, успокоил.
Звоню Сергею, но сразу сбрасываю, и когда он перезванивает, просто смотрю на дергающуюся зеленую кнопку. Он любит меня. Так Стас сказал. А надо, чтобы забыл. Больше не буду ему звонить.
Снова хочется плакать, теперь уже от потери единственного друга. Но я не плакса, поэтому дышу глубоко, обнимая подушку. Я уже искупала Егорку и уложила его спать. Помогла дочке с ребенком. Можно и самой в кроватку.
«Оль, случилось чего?» − прилетает сообщение от друга.
«Да нет, номером ошиблась», − отправляю ответ и выключаю смартфон.
Утром везу медицинские документы в органы опеки.
− Вы беременны? — спрашивает Валентина Григорьевна, которая курирует мое дело об усыновлении. — Ну тогда вам откажут, скорее всего, даже наверняка.
− Почему откажут? Беременность не болезнь, − я ошарашена немного, но один человек ничего не решает.
− Вам сколько лет? Не девочка уже. А если вы будете часто обращаться к врачу, подолгу лежать на сохранении? Я уже не говорю о том, что можете не пережить роды. Что тогда? С кем будет находиться мальчик, пока вы родите и восстановитесь? У вас даже мужа нет.
Я молчу. Просто смысла не вижу спорить с этой дамой. Опыт мой по общению с такими вот особами напоминает мне, что лучше ее не слушать. И тем более не надо грубить. Поэтому я прощаюсь.
− Когда суд? — спрашиваю, обернувшись от двери.
− Вам сообщат. В течении месяца все решится. И скорее всего не в вашу пользу.
− Вы же не судья, не вам строить прогнозы.
− Удачи.
− Спасибо.
Меня трясет. Все рухнуло на половине пути. Еду на пляж, хочется посидеть у большой воды. Шум волн успокаивает.
− Дим, мне могут отказать в усыновлении, если я беременна? — не выдерживаю и звоню своему невольному адвокату.
− Ты беременна? Это осложняет дело, − совсем не успокаивает меня Дмитрий. — Но мы сделаем все, что можно. Лучше всего, это выйти замуж по−быстрому, тем более вы со Стасом уже давно в разводе. Ты же могла встретить другого мужчину за этот год.
В памяти всплывает лицо Сергея. Да, кандидатура имеется. Но я даже речь не хочу об этом заводить. Пусть друг живет своей жизнью, а я уж как−нибудь разберусь.
− Дим, сделай все возможное…
− Конечно. В твою пользу тот факт, что вы с Егоркой живете вместе несколько месяцев, и он тебя мамой называет, признал. А еще то, что у тебя есть совершеннолетняя дочь, которая приходится мальчику родной сестрой, и не старая еще мать. Только прошу, поговори с Юлей, пусть до суда не светится в ночных клубах и не встревает, куда не надо.
− Да, я поговорю с дочерью. Мне так страшно… вот почему Стас не дал мне усыновить Егорку, пока жив был? Я же хотела… а он сказал, что рано еще…
− Оль, это не мое дело, но я знаю, почему тянул, − тихо говорит Дмитрий, будто тайну какую знает и не решается рассказать. — Ладно, скажу, Стас мне доверился. Он сказал, что есть у тебя мужчина, что любит тебя, а ты не знаешь. Он хотел, чтобы ты одна не оставалась. Счастья тебе хотел… вот и придумал, что тебе замуж придется выйти, если дело до усыновления дойдет. Он и расписываться передумал, из−за этого, а еще, чтобы не оставлять тебя вдовой.
Закатываю глаза к небу. Смешной ты, Исаев!
Я все равно себя вдовой считаю. А в суде скажу, что найму десять нянек, деньги позволяют. Или, но это на случай, что придется сохранять беременность, устрою больницу прямо дома. Не проблема нанять и врачей, и хоть кого, если нужно.
− Оль, ты бы поговорила с мужиком. Может быть, хоть фиктивно пока брак оформили бы? А потом разведетесь.
− Нет, давай мы сами поборемся в суде, без браков и разводов, − усмехаюсь. — Зачем я Сергею с таким прицепом? Пусть найдет себе женщину свободную, без кучи детей, своих заведут.
− Ладно, там видно будет, − соглашается мужчина и прощается.
Через два дня позвонил сам Сергей. Мы с Егоркой и Никиткой гуляли в парке, пока Юля ездила к стоматологу. Она немного бушевала, когда узнала, что на ее счету очень много денег, но до них не дотянуться. Но потом мы поговорили, и она успокоилась.
Я как раз из дома выходила с детишками, когда почтальон принесла повестку в суд. И вот сейчас перечитываю ее, заодно слежу за Егоркой, который играет с мячиком. Полугодовалый внук мирно спит в коляске, а я думаю о суде, который состоится через восемь дней.
Совсем немного и все решится. Надеюсь, судья поймет мою ситуацию. Смотрю на Егорку и сердце щемит. Я так люблю малыша, не могу его потерять. Теперь понимаю Стаса, когда он не смог отказаться от сына, даже рискуя потерять меня.
Скоро малышу исполняется три годика. Решили устроить праздник в детском кафе. Вот отпразднуем, а через два дня будет суд. Сегодня Юля должна заехать в кафе, договориться. Гостей будет немного, но Дмитрий посоветовал снять праздник на видео, вдруг понадобится показать судье, как мы относимся к ребенку.
Не люблю показуху. Вернее, не люблю что−то кому−то доказывать.
В коляске засветился смартфон, стоявший на беззвучном. Прячу повестку в карман и отвечаю Сергею.
− Как дела? Не звонишь мне совсем, − сразу обижается друг.
− Да… некогда было, − вру бессовестно, покачивая коляску, хотя внук спит спокойно. — Гуляем вот, с Никиткой и Егоркой.
Мальчик, услышав свое имя подбегает и кладет мяч на скамейку. Смотрит на меня васильковыми глазами.
− Дай печеньку, − просит, и я роюсь в сумке, выискивая пачку печенья.
− А, слышу, − смеется Сергей. — Суд скоро?
− Да, в следующую пятницу, в десять часов утра. Вот только повестку принесли.
− Хочешь, я приеду, поддержу? — голос его журчит будто, пробирая до мурашек.
− Нет! — говорю слишком быстро. И вдруг решаю его отпугнуть, сообщаю
