Гийом Мюссо - Бумажная девушка

Билли сидела в кровати. На ее лице цвета мела появились краски, но волосы еще больше поседели. Как бы там ни было, к ней вернулось привычное остроумие, и я счел это добрым знаком.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как развалина, – призналась она, показывая мне снова порозовевший язык. – Будь любезен, дай мне зеркало.

– Не думаю, что это удачная идея.

Но Билли настаивала, поэтому я был вынужден принести ей маленькое настенное зеркало, которое я снял в ванной.

Она с ужасом посмотрела на себя, приподняла волосы, разделила их на пробор, взъерошила, внимательно изучила корни, перепуганная тем, что за одну ночь ее дерзкая золотая шевелюра превратилась в волосы старушки.

– Как… как такое возможно? – спросила Билли, вытирая слезу, покатившуюся по щеке.

Я положил ей руку на плечо. Не в силах предоставить ни малейшего объяснения, я подбирал успокаивающие слова, когда дверь в палату открылась, впуская Мило в сопровождении доктора Филипсона.

С папкой под мышкой и с озабоченным выражением на лице врач коротко поприветствовал нас и надолго погрузился в изучение данных пациентки, вывешенных на листке в изножье кровати.

– Мы получили результаты большинства ваших анализов, мисс, – объявил он через несколько минут и посмотрел на нас. В его взгляде возбуждение смешивалось с недоумением.

Он вынул из кармана белый фломастер и установил небольшую прозрачную доску, которую принес с собой.

– Прежде всего, – начал Филипсон, нацарапав несколько слов, – черная, похожая на тесто субстанция, которой вас вырвало, – это действительно масляные чернила. Были обнаружены характерные следы красящих пигментов, полимеров, присадок и растворителя…

Врач не закончил фразу и обратился к Билли:

– Вы пытались отравиться, мисс?

– Ни в коем случае! – возмутилась Билли.

– Я задаю вам этот вопрос, потому что, сказать по чести, я не представляю, как вас могло вырвать этой субстанцией, если вы прежде не проглотили ее. Это не соответствует ни одной известной патологии.

– Что вы еще обнаружили? – спросил я, чтобы не топтаться на месте.

Мортимер Филипсон протянул каждому из нас по листку, заполненному цифрами и терминами, которые я слышал в «Скорой помощи» и «Анатомии страсти», но точное значение которых было мне неизвестно: гемограмма, анализ на общий белок, мочевина, креатинин, глюкоза, печеночные показатели, гемостаз…

– Как я и предполагал, анализ крови подтвердил наличие анемии, – объяснил врач, написав на доске новое слово. – Уровень гемоглобина в девять граммов на декалитр существенно ниже нормы. Это объясняет вашу бледность, усталость, головные боли, сердцебиение и головокружение.

– Эта анемия… Она о чем свидетельствует? – спросил я.

– Нужно будет сделать другие анализы, чтобы это выяснить, – объяснил Филипсон, – но в настоящий момент меня больше тревожит не это…

Я не отводил взгляда от результатов анализа крови и, ничего в этом не понимая, видел, что одна цифра явно ненормальная:

– Уровень сахара, вот что вас беспокоит, верно?

– Да, – кивнул Мортимер, – одна десятая грамма на литр – это неизвестная форма серьезной гипогликемии.

– Что значит «неизвестная»? – встревожилась Билли.

– Гипогликемия – это состояние, при котором у человека уровень сахара в крови слишком низкий, – кратко объяснил доктор. – В этом случае мозг не получает достаточного количества глюкозы, поэтому возникают головокружения, появляется чувство усталости, но ваш уровень сахара, мисс, не поддается пониманию…

– И что это значит?

– Это значит, что в данный момент, когда мы с вами разговариваем, вы должны были бы уже умереть или находиться в состоянии глубокой комы.

Голос Мило слился с моим:

– Должно быть, это ошибка!

Филипсон покачал головой:

– Мы трижды перепроверили анализ. Это непонятно, но не это самое загадочное.

Он снова снял колпачок с белого фломастера и оставил его устремленным в потолок.

– Сегодня ночью молодая женщина-интерн – она пишет под моим руководством докторскую диссертацию – взяла на себя инициативу и сделала спектрограмму. Этот метод позволяет идентифицировать молекулы по их массе и определить их химический состав…

– Понятно, переходите к сути, – прервал я его.

– Спектрограмма показала присутствие углеводов в ненормальном количестве. Чтобы вам было понятнее, мисс, скажу иначе: у вас в крови целлюлоза.

Он написал слово ЦЕЛЛЮЛОЗА на прозрачной доске.

– Как вам, несомненно, известно, – снова заговорил Филипсон, – целлюлоза – это главная составляющая дерева. В хлопке и бумаге она также содержится в большом количестве.

Я не понимал, к чему он клонит. Филипсон уточнил свою мысль, задав нам вопрос:

– Представьте, что вы проглотили ватные тампоны. Что, по-вашему, произойдет?

– Ничего страшного, – уверенно ответил Мило. – Они выйдут из нас естественным путем…

– Вот именно, – согласился с ним врач. – Целлюлоза не переваривается человеком. Именно этим мы отличаемся от травоядных животных, таких как коровы или козы, к примеру.

– Если я правильно поняла, – подала голос Билли, – человеческое тело обычно не содержит целлюлозы, следовательно…

– …следовательно, – подхватил Филипсон, – с точки зрения биологии как науки ваше тело – не тело человека. Все выглядит так, словно часть вашего организма переходит в «растительное» состояние…

В палате надолго повисла тишина, и Филипсон не нарушал ее, как будто ему самому было трудно принять выводы исследований, которые он огласил.

В его папке оставался последний листок: результата анализа седых волос молодой женщины.

– В ваших волосах высока концентрация гидросульфита натрия и пероксида водорода, более известного под названием…

– …перекиси водорода, – догадался я.

– Это вещество, – продолжил врач, – естественным образом вырабатывается в организме человека. В процессе старения именно оно отвечает за поседение волос, останавливая синтез пигментов, которые придают им цвет. Но обычно это очень медленный процесс, и я никогда не видел, чтобы волосы человека двадцати шести лет поседели за одну ночь.

– Это необратимо? – спросила Билли.

– Э… – замялся Мортимер, – иногда цвет частично восстанавливается после излечения некоторых заболеваний или прекращения агрессивного лечения, но я вынужден сказать, что это единичные случаи.

Он задумчиво и с неподдельным состраданием посмотрел на Билли и откровенно признал:

– Ваша патология явно находится за пределами моей компетенции и возможностей нашей маленькой клиники, мисс. Сегодня мы за вами понаблюдаем, но я настоятельно рекомендую вам как можно быстрее вернуться на родину.