Служебное задание: Обмануть Дьявола - Иринья Коняева
Чёрное небо. Чёрное море. Чёрный горизонт. Всё чёрное. Мы словно оказались в ином измерении, где вытяни руку — пальцев не видно. Стало немного жутко.
Позади меня сидел Владислав и единственное, что я слышала — это его дыхание.
— Как–то жутковато, — произнесла в кромешной тьме и предутренней тишине.
— Сейчас взойдёт солнце и начнётся, не бойся, — утешил Владислав. — Увидишь. Это стоит того.
Я уже потеряла ориентиры. Где земля. Где море. Ничего не ясно. Когда, наконец, взошло солнце. За какие–то доли секунды. Вот только что было темно, не видно ни зги, как вдруг справа от меня проявилась земля, слева загорелся красным горизонт. И мы увидели десятки или даже сотни таких же, как у нас, моторных лодок.
— Ничего себе! — выдохнула восхищённо.
— Подожди, это только начало! — пообещал мужчина.
Лодки принялись кружить по заливу, тарахтеть моторами, привлекая дельфинов. И вот я услышала дружный, радостный вскрик десятков туристов.
— Там, там дельфины! — кричала я сперва на русском, затем на английском, а следом и на балийском, пытаясь подскочить на неудобном, V-образном дне, показать нашему гиду, куда следует направить лодку.
— Леди, они быстро перемещаются, здесь не одна семья, много, есть даже малыши, — получила спокойный ответ.
Несколько минут беспокойного вглядывания в пучины морские и вот прямо под моей рукой выныривает, выпуская небольшой фонтан воды, огромный серый дельфин. А рядом ещё и ещё. Стрекочут по–дельфиньи, жаль, не понимаю. И ныряют, прячутся, бегут от меня дальше.
Я сижу мокрая и счастливая. Смеюсь в голос. Рыдаю от счастья.
И могу с полной уверенностью заявить — это даже лучше, чем секс с Воеводиным. Слишком детские, слишком яркие чувства. Бесконечное счастье. Бескрайнее. Глубокое и невозможно прекрасное. Которое никто никогда не отнимет. Моё!
— Это самый лучший день в моей жизни! — восклицаю от переполнявших меня эмоций.
— Я здесь второй раз, так что у меня — второй лучший день! — поддерживает сзади мужской голос.
Мы катались ещё какое–то время и каждый раз, когда стайка дельфинов выныривала рядом, я кричала и пыталась скакать в лодке от радости. Только под конец сообразила снять видео и сделать несколько фотографий.
— Селфи на память? — предложил Воеводин.
— А можно? — неуверенно спросила, оборачиваясь к нему.
— Почему нет? На память! — И уже на берегу, когда мы остались одни, прижал к себе, продолжил: — Фото распечатаешь и поставишь на стол. Все попадают.
— Меня уволят! — Расхохоталась я в голос.
— Пусть только попробуют. А вообще, уволят, приходи ко мне. Или когда контракт закончится приходи.
Я замерла. Что? Он это серьёзно? Без шуток?!
— Хорошо, — прошептала почти беззвучно.
— Обещаешь? — потребовал уточнения Владислав Васильевич.
— Да, — выдохнула. Но через минуту уточнила: — Но не обещаю на тебя работать.
— Почему это?
Меня развернули к себе, требовательно заглянули в глаза, и я не сразу смогла собраться с мыслями. Цепкий, колючий взгляд напугал, вывел из строя.
— Потому что не уверена, что смогу с тобой работать после всего, — ответила, не отводя взгляда. — Потому что, может быть, и вовсе сменю род деятельности. Найду работу с восьми до пяти, начну ходить в кино, в театр, заведу друзей, может, даже полюблю шоппинг! В общем, я мечтаю о нормальной обычной жизни, а не сменить шило на мыло.
— Ну, у тебя должность такая… неотдыхательная, — придумал новое слово Воеводин. — На рудниках нет выходных и праздников, так что и тем, кто с ними работает, не сладко, но зато высокие зарплаты, бонусы от предприятия. Ты вот в замечательной командировке.
— Это первая замечательная командировка в моей жизни, и то, если уж откровенно, она такой стала лишь вчера, до этого я думала, что поседею. В кафе ты нам, конечно, устроил проверочку. Так и не поняла, что было у меня в воде.
— Изобретение нашей лаборатории, совершенно не опасное, разлагается без остатка, не оставляя следов. Подавляет волю, — не стал скрывать Владислав Васильевич.
— Но зачем?
Представляю, что подумали в АВД, учитывая, что вела я себя по меньшей мере странно, а в воде была обнаружена лишь вода. Да уж. Расскажу обязательно! От репутации моей и так ничего не останется, а вот слюнявой идиоткой перед коллегами выглядеть совсем не хочется. Мне с ними ещё минимум полтора года работать.
— А почему нет? Почему я должен быть вежлив с конкурентами? То, что вы с Сашей поёте в два голоса, как Авдеев хочет с нами работать, заручиться нашей поддержкой, выяснить, кто топит нашего общего с АВД конкурента, Голфилдс — чушь полнейшая. Вам нужен рудник на Чукотке.
Ледяной голос. Ледяные глаза. Каменные руки на моих плечах. Не хватает дыхания. Слов. Минут. Аргументов.
А ведь был уговор — никаких разговоров о работе. Не вышло. Ни у меня, ни у него не вышло. Не смогли. Не получилось.
— Голдфилдс…
— Голдфилдс — смертники, — не дал мне завести шарманку на тему, кто и зачем их топит. — Набрали родственников и знакомых на все руководящие должности, любителей откатов и дорогих подарков — получили то, что должны были получить. А с последним месторождением они погорели на логистике. Из–за удалённости и отсутствия нормальных путей сообщения цена грамма золота выходит выше рыночной. Не знаю, кто какой задницей делал расчёты, но принимали решение тоже явно не мозгом.
— Рыба гниёт с головы.
— Да. Так что не стоит видеть заговор там, где его нет. Что касается рудника, можешь передать Авдееву, что он эту битву уже проиграл. Рудник наш.
— Какой рудник?
— Аня, не строй из себя дурочку, тебе не идёт. Чукотский рудник, где ещё лет десять, а то, может, и больше копать и копать.
— Я неверно выразилась. Имела в виду, какой конкретно рудник. Я действительно не понимаю и пытаюсь разобраться. Мы прилетели на месторождение в Индонезии, а говорим о Чукотке. Мой вопрос закономерен, — не согласилась с его позицией. — Я видела бумаги по чукотскому руднику и могу тебе сказать, что у меня большие подозрения, что это очередное кидалово. Там есть золото, не спорю, но у них настолько устаревшее оборудование, что придётся закупать и доставлять его едва ли не в полном объёме. Кроме того, я точно знаю, что в конце
