Я тебя искал. Я тебя нашла - Наталья Литтера
– Я же буквально час назад встал из-за инструмента. А ты сидела в зале.
Почему-то стало больно. Объяснять разницу между музыкой для зала и для одного человека не хотелось. Таня отвернулась, чтобы скрыть разочарование. Сделала вид, что поправляет волосы, а потом постаралась, чтобы голос прозвучал как ни в чем не бывало:
– Давай проинспектируем твой холодильник на предмет еды.
– Ты посмотри пока, мне нужно кое-что сделать, – сказал Илья и поцеловал ее в висок.
Мимолетная ласка немного сгладила разочарование, и Таня отправилась на кухню.
В холодильнике стояли контейнеры с готовым мясом, гречкой, овощным рагу. Ничего из этого Тане не понравилось. Нет, оно, наверное, было вкусным, но приготовленным какой-то неизвестной женщиной. Наемной кухаркой. А что хранится в морозилке?
Таня открыла нижний отсек и тут же услышала музыку. Громкую, радостную, торжественную. Под такую дорогим гостям хлеб-соль на расшитом рушнике выносят.
Таня захлопнула холодильник и пошла в гостиную. Илья сидел за роялем, с вдохновением исполняя увертюру к «Руслану и Людмиле» Глинки. Играл всем телом, на особо экспрессивных местах даже слегка подпрыгивал. Таня остановилась на пороге и наблюдала. И она еще считала хулиганом Ваню. Вот же он – самый настоящий. В общем, скучать не придется.
Когда увертюра закончилась, Таня звонко захлопала в ладоши.
Илья встал, откинул несуществующие фалды воображаемого фрака и поклонился.
– Заявки с пожеланиями оставлять здесь, – сказал, похлопав себя по щеке.
Что оставалось делать? Только подойти и поцеловать.
– Какая я? – прошептала Таня, касаясь губами его губ.
И он поцеловал ее в ответ. Нежно-нежно, так, что вся кожа покрылась мурашками, и ответил тоже шепотом:
– Такой музыки не существует. Я ее напишу.
Модест Ильич издал в ответ нестройные звуки, когда Таня, ища пальцами опору, нажала на клавиши.
– Подожди, – пробормотал Илья, чуть отстранив ее от рояля и закрыв крышку.
Больше Модест Ильич происходящее не комментировал. Он смиренно молчал, когда на него полетела одежда, и позже, выдерживая вес девичьего тела. Да и что тут скажешь? Если это любовь.
* * *
Яна – или, точнее, Яня, как называли ее домашние, была в превосходном настроении. Она всегда бывала в таком настроении в те дни, когда спектакль. А когда заметила в зрительном зале Ваню – настроение вообще взлетело куда-то в небо. Он стоял в толпе детей, бурно аплодировал и улыбался. А потом начал жестами показывать, что будет ждать ее на улице возле театра. Яна едва удержалась, чтобы не замахать ему в ответ. Но улыбнулась и закивала.
Ваня действительно ждал ее в паре метров от входа, все в той же вязаной шапке с помпоном, которой он так щедро поделился в первую встречу.
– Привет.
– Привет, – Яна, недолго думая, поцеловала парня в щеку. Ну а что? Почти все так делают при встрече. Щека оказалась неожиданно немного колючей, и это девушку смутило. А вот Ваня не смутился, ответно едва коснулся губами ее щеки и деловито спросил:
– Ну что, пошли?
– Пошли, – Яна не могла удержать счастливую улыбку. Она была очень рада, что этот странный парень с яркой улыбкой, серебряной каплей в ухе и огромными прожекторными глазами пришел. Не забыл!
– Пошли, – старательно уверенным женским жестом она взяла его под руку. Уверенности и ловкости мешал серый тряпичный кот, которого Яна держала под мышкой. Она хотела его убрать в рюкзак, но кот никак не лез, а Яна торопилась – вдруг Ваня не дождется и уйдет.
– Куда идем? – Ваня покосился на кота, но не прокомментировал.
– Хочу чаю! – Яна бы с удовольствием прогулялась – она любила после спектакля пройтись пешком. Но погода совсем не располагала к прогулкам, слякотно, сыро, и небо всерьез грозится дождем. – Вон там кофейня, там вкусно и недорого.
Ваня, скорее всего, студент. Как и она. Значит, вопрос «недорого» – немаловажный.
– Отлично, – энергично кивнул Ваня. Судя по виду, предложение его устроило. Он снова покосился на кота. – А вам игрушки на дом дают?
– Это не игрушка! – И он тоже! Как же люди не понимают разницу между игрушкой и куклой! – Это артист. И у артиста, – Яна рассмеялась, чтобы сгладить невольную резкость своих слов, – ухо надо зашить.
– Понял. Просто мне казалось, что после спектакля всех сдают в специальное хранилище, но раз ухо надо зашить, тогда конечно.
Необидчивый. И понятливый. И легкий – такой легкий, что рядом с ним дух захватывает. Яна несколько раз вдохнула-выдохнула тихонько. Сделала упражнения языком – как на риторике учили. Надо быть более спокойной. Но после спектакля ее всегда переполняли эмоции. А тут еще Ваня…
Они устроились за столиком и сделали заказ – чайник чая и по порции блинчиков с ветчиной и сыром.
– Слушай, а здорово у тебя получается. Мне понравилось.
Яна тут же зарделась. И упражнения по риторике не помогут. Это же так приятно – когда тебя хвалят. Особенно если хвалит особенный человек.
– Спасибо.
– Кот забавный, конечно. А какие у тебя еще спектакли?
Румянец, кажется, стал еще гуще. Эта ее особенность моментально и бурно заливаться краснотой была достопримечательностью всего их курса кукольников. А Яна махнула на свои стыдливые щеки рукой, она все равно это не могла контролировать.
– Я занята еще в «Золотом ключике» – там я Артемон. И мы сейчас репетируем «Три толстяка». Мне доверили Суок!
– Ух ты! Слушай, Суок – это уже очень серьезно. Когда премьера?
– Я не знаю, мы пока только начали. Но вообще я… я бы хотела быть Тибулом. Это мой любимый герой! Я была в него влюблена в детстве, – тут она сообразила, что сказала. Детские влюбленности, наверное, не самая подходящая тема для обсуждения с молодым человеком, который тебе нравится. Рассмеялась, словно слова про влюбленность – шутка, не более. – Но не с моим голосом играть такую роль.
– Слушай, ну играть Тибула неправильно. Ты была в него влюблена. Вот пусть он и остается тем, в кого ты была влюблена. Я, например, был влюблен… – задумался, теребя серьгу в ухе. И думал все время, пока им расставляли на столе их заказ. – В… ну как ее… Синеглазку, во! Это же не значит, что я должен ее играть.
Теперь уже Яна рассмеялась искренне и от души. Синеглазка, подумать только. Он выдумал эту Синеглазку сию секунду, чтобы Яне было не так неловко. Просто удивительный Ваня.
– Нет никакой Синеглазки, ты ее придумал! Но играть у тебя ее в любом случае не получится – цвет глаз не тот!
У него глаза темные, как у Артемона. Блестящие и одновременно мягкие, как бархат, из
