Папа есть, нужна Любовь (СИ) - Татьяна Любимая
Осторожно, будто они заразные, обхожу их по дуге.
Не разуваясь, прохожу далее, заглядывая в комнаты, прислушиваясь. В клетке скулит Кузя. Купили ему, чтобы не грыз все подряд, когда нас нет дома.
Но сейчас дома кто-то есть, а щенок взаперти. Видит меня, топочет лапками, просится на свободу.
Потерпи, милый, — бросаю на него умоляющий взгляд.
Иду мимо.
В воздухе улавливаю аромат чужих женских духов. Подташнивает от запахов.
Опять накатывает нехорошее предчувствие. Неужели… сбывается?
Возле двери в нашу спальню останавливаюсь.
Боюсь.
Очень боюсь заходить туда. Потому что… еще одного предательства я не вынесу. Не переживу. У меня сердце разорвется от горя. Ведь я люблю Тимура. И Таечку. Они моя семья. У меня будет ребенок от Вершинина!
Пальцы леденеют, по спине бежит неприятный холодок. Пожалуйста, только не то, что я думаю! Только не то, что рисует мне мое воображение…
Уйти и сделать вид, что ничего не видела, не знаю?
Как жить после этого? Улыбаться, целовать, любить?
Не смогу.
Мне нужно все увидеть своими глазами, потом…
Я не знаю, что будет потом. Пожалуйста, Господи, дай мне сил и рассудка пережить этот день.
Берусь за ручку двери. В груди все замирает.
Поворот.
Щелчок замка как выстрел.
Дверь вдруг распахивается сама.
И мне навстречу, едва не сбив с ног, из спальни вылетает…
Елена!
В чулках. С наспех натянутым бюстгалтером. Опухшими губами без помады. Со сверкающими глазами. Растрепанные волосы прилипли к вспотевшему лбу. И сама вся… прилично потрепанная и с одышкой.
— Ой… а ты чего тут? — испугалась, но быстро взяла себя в руки.
В отличие от меня. Я в ступоре. Даже пошевелиться не могу. Пялюсь как идиотка на постороннюю женщину в доме, который считала своим.
Быстро оглянувшись, Елена оттесняет меня от спальни.
— Где Тимур? — спрашиваю не своим голосом.
Пытаюсь через плечо этой кошки заглянуть в комнату. Одежда на полу. На столике возле кровати стоит початая бутылка красного вина и два бокала.
Отмечали… мой развод или нашелся другой повод?
Тимур спит на кровати. На животе. В обнимку с подушкой. По пояс укрыт одеялом. Торс голый!
На этой кровати еще сегодня утром мы занимались любовью! Как вчера и еще ранее. Много-много раз.
Признавались друг другу в любви и верности.
Он не мог! — жалобно ноет сердце.
Верь своим глазам! — твердит разум.
— Тимур любит МЕНЯ, — шипит Елена, приглаживая растрепанные волосы пальцами. — Он с тобой из-за ребенка. До тех пор, пока не сделает тест ДНК и не убедится, что ребенок не его.
Уши будто ватой заложены, я ее едва слышу.
— Давно вы?… — едва ворочаю языком.
— Ты даже не представляешь сколько. Иди уже. Позже придешь. Не ставь мужика в неловкое положение. Тебе ведь все равно нервничать нельзя, верно?
Нельзя…
— Тимур! — выкрикиваю в тот момент, когда она закрывает дверь в спальню, чтобы я не пялилась туда.
— Дура, что ли? Чего кричишь? — Елена толкает меня в плечо.
— Пусть он мне сам скажет! Глядя в мои глаза!
Делаю попытку обойти ее и зайти в спальню. Но эта… как овчарка. Не пускает. Шага не дает ступить в ту сторону.
— Проснется и скажет. Это с тобой он, наверное, бессонницей мучается, а я его быстро, ха-ха-ха, утомляю. Заездила, пушкой не разбудишь.
Какая противная… наездница.
Вершинин! У тебя с головой бо-бо! Кого ты выбрал мне на замену?!
А кого выбирал бывший муж?
Внезапно накатывает апатия. Надо ли мне спрашивать Тимура, слушать его вранье, смотреть в лживые глаза?
Оставляю попытки прорваться в спальню.
Мне плохо. Очень плохо. Голова кружится. Еще не хватает упасть в обморок перед этой сукой.
По стеночке иду на выход. Елена сопровождает. Фоном скулит щенок. Мне плохо. Так плохо, что жить не хочется.
Если бы не ребенок под сердцем…
Нельзя было пускать под кожу Вершинина! Не лучше Бориса он, как оказалось. А я поверила ему…
Дура. Какая же я дура!
Выхожу на площадку. Дверь за мной захлопывается со щелчком. Сползаю по стеночке вниз, закрываю лицо ладонями.
Вопреки увиденному, не верю, что Тимур изменил. Изменял. Врал.
Не верю!
Он не мог! Не мог!
Он утром шептал мне, что любит меня. Безумно. Я для него самая, самая.
Он был искренним.
И ночью тоже.
И вчера
И ранее.
Невозможно так играть и притворяться! Только не он!
Он любит меня! Его глаза, сердце, руки — они не могут врать!
Ты видела все своими глазами. Он. Был. С другой!
Не просто был.
У них был секс!
Лучше бы я была слепой.
Зачем мне глаза, если от увиденного так больно?
До разрыва сердца.
У вас ребенок.
У нас два ребенка. И собака.
Семья. Самая настоящая. Все, как я мечтала.
И я люблю Тимура. Так люблю, что задыхаюсь от боли.
Невыносимо!
Поднимаю глаза к окну. Там только небо. Синее, синее.
Господи, что мне делать?
От синевы глаза режет и слепит. Почему я слепну сейчас? Почему не пять минут назад, когда я переступила порог квартиры Вершинина?
Сколько раз у него было с Еленой?
Он ее ждал? Встречу назначил, зная, что в это время я встречаюсь с бывшим мужем. Вино купил…
Стоп!
Стоп-стоп-стоп!
Тимур не пьет!
А на столике стояла початая бутылка и два полупустых бокала.
Так…
Не сходится!
Что еще. Вспоминай, вспоминай, Люба!
Тимур спал на животе, лица не видно. У него очень чуткий сон, а я звала его! Кричала!
И рука на подушке лежала как-то неестественно криво.
Что если…
Слезы мгновенно высыхают.
Сомнения во мне посеял Борис. Мы его предупреждали о времени приезда. А он знаком с Еленой давно, возможно, они любовники…
Мне хочется истерично смеяться от собственной глупости.
Тимур мне не изменял! Его подставили!
Прощальный подарок бывшего муженька и его подстилки.
Прямо сейчас вернусь и за волосы оттаскаю эту сучку. Какая же гадина!
Нет!
Эта сука заслуживает другого!
Поднимаюсь на ноги, шарю в сумочке в поиске связки ключей. Хорошо, что на автомате кинула ее обратно.
Поспешно вставляю нужный ключ в замочную скважину, делаю два оборота, но ключ не вытаскиваю. Теперь изнутри дверь не открыть.
Дрожащими от волнения пальцами набираю Максима. Отхожу подальше, чтобы мой разговор не было слышно из квартиры.
Лукашин берет трубку почти сразу.
— Максим! Срочно приезжай. С Тимуром беда. Возможно, нужна скорая помощь. И полиция.
— Разворачивайся, — говорит кому — то, скорее
